Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прекрасный ответ, – сказал вдруг Назар, – ты Егор с честью выдержал испытания, и я могу с чистой совестью дать тебе рекомендацию. Из тебя выйдет хороший христианин. Ну что заладил все – вера отцов, вера отцов. Хоть бы верующий был, в самом деле, а то ведь безбожник, как и твой товарищ.
– Товарища не тронь!
– Не по образу мыслей, но по образу действий своих и поступков – ты христианин и есть.
– Ну что ты будешь делать, – в сердцах сказал Егорка. – Я ему про Фому, а он мне про Ерему.
– Фому не тронь, – в тон Егорке сказал Назар.
Он хлопнул в ладоши, и они вновь оказались в храме за накрытым столом.
– Выпьем, – предложил Назар.
– Непременно, – ответил Егор.
Назар стал наполнять вином кубки. Егор оглянулся, Али все также спал на скамье, подложив ладонь под голову.
– Ведь не поверит, когда расскажу, – подумал Егор. – Разбудить что ли?
– Оставь его в покое, – сказал Назар, – видишь, человек отдыхает. Пей, лучше.
– И то, – проронил Егорка, берясь за прохладный серебряный кубок.
– Хорошо, на чем мы остановились? – спросил Назар.
– Послушай, а может, ты перенесешь нас, куда-нибудь из Иерусалима в другое место. У тебя это лихо получается.
– Нам нельзя вмешиваться в дела людей. Я тебе уже говорил об этом.
– Я так и подумал, чем иначе можно этот жизненный бардак и несправедливость объяснить.
– Ты посиди здесь, – сказал Назар, – у меня дельце есть, срочное, я скоро вернусь.
Оставшись один, Егор, вдруг почувствовал, как на него наваливается усталость. Он посмотрел на спящего друга, затем прилег на соседнюю скамью, вздохнул и закрыл глаза.
– Мне нужно идти, – ласково произнесла Йасмин. – Отец будет ругаться.
Али силился понять каким образом Шамс ад Дин Туграи, умерший несколько лет назад может ждать ее, а тем более ругаться. Но сказать о том, что ее отец умер, он не решался, боясь причинить ей боль.
– Ты моя жена, – вместо этого произнес он, – почему он должен ругаться.
Но Йасмин нежно погладила его по лицу и высвободилась из его объятий. В следующий миг Али открыл глаза и долго лежал, постигая действительность и от этого все больше мрачнея. Спящий на соседней скамье Егорка оглашал своды храма богатырским храпом.
«Это он меня разбудил», – подумал Али.
Поняв, что заснуть больше не удастся, Али сел и только сейчас осознал, как сильно у него болит голова. «Душно здесь, еще эти свечи горят день и ночь. Не надо было столько пить». Али стал яростно растирать пальцами голову. От этих движений боль на короткое время отступила, но тут же накатила с еще большей силой. Али невольно застонал.
– В этом случае, лучше еще выпить, – посоветовал ему чей-то голос. И этот голос принадлежал не Егорке. Удостоверившись, что Егорка спит, Али повернул голову и увидел очертания человека, стоявшего в арочном проеме, ведущего в большой зал.
– Да, да, – сказал незнакомец. – Человечество ничего лучше еще не придумало в борьбе с утренней головной болью. Особливо после вечерних или ночных возлияний.
– Фома? – неуверенно спросил Али.
– Ну что ты, какой же из меня Фома?
Лицо незнакомца осветилось благодаря тому, что на алтаре сразу несколько свечей вспыхнуло необычайно ярким огнем. Орлиный профиль красивого лица, в каждой черте которого сквозило благородство, свидетельствовал о том, что его имя не Фома.
– Меня зовут Назар.
– Ты здесь работаешь? – спросил Али.
– В некотором роде, – неопределенно ответил Назар.
Али опустил глаза, из-за яркого света и головной боли ему было тяжело смотреть на незнакомца.
– Я не пью с утра, – нехотя сказал он, – спозаранок, в такую рань.
– Это разумно, – согласился Назар. – Хотя, Омар Хаям говорил мне, что лучше всего пить именно на рассвете.
Али отметил это – «говорил мне», но решил не увязать в деталях, надеясь, что незнакомец уйдет, избавив его от необходимости продолжать разговор. Но тот не отставал:
– Тем более, что до утра еще далеко, и я бы на твоем месте не пренебрегал опытом всего человечества.
– Вчерашнее вино изрядно кислило, – сказал Али, – а сегодня, верно, превратилось в уксус. Тем более, что они его называют кровью Христовой. Так что говорить не о чем. Извини, друг.
– Это метафора, – заметил Назар.
– Да, да я понимаю. Но я не расположен к разговору. Не мог бы ты не мучить меня беседой. Я полежу, может, и голова пройдет.
– Ни в коем случае, спать при головной боли – последнее дело. Вот выпей все- таки.
Али понял, что с этим человеком проще согласиться, чем объяснить, почему ты этого не хочешь сделать. Он поднес к губам кувшин, пригубил, делая вид, что пьет. Но губы распознали великолепный вкус вина, и он стал пить глоток за глотком, пока хватило дыханья. Когда он оторвался от глиняных краев кувшина и перевел дух, от боли в голове осталось слегка ноющее, тупое воспоминание. Али взглянул на Назара.
– Ты был прав, – сказал он, – спасибо.
– Пустое, – ответил Назар, – для чего живем? Чтобы помогать друг другу. А как же иначе. Благословенный пророк, да будет доволен им Аллах, сделал его недозволенным, но, как известно, нет правил без исключения. К тому же другого средства унять похмельную боль не существует. Вообще-то лично я также придерживаюсь запрета – харам. Но ты другое дело. Ты ведь и до этого не особо придерживался правил.
– К чему столько слов? Я уже все понял и согласился, а ты продолжаешь убеждать меня, – заметил Али.
– Возможно, но в таком деликатном деле лучше сказать лишнее, чем недоговорить. У меня благие намерения.
– Помню как-то я пил арак в одной горной деревне, – сказал Али. – Появилась ватага одного из мамлюков Узбека, я хотел скрыться, но попался. Наутро у меня трещала голова, их главарь уговаривал меня выпить. А я глупец отказался. Да. А что же касается запрета вина, то в этом есть определенный парадокс. Зачем было запрещать его при жизни, и обещать в раю. «В садах Эдема, в которые они войдут, украсившись там браслетами из золота и жемчуга, одеяния их там шелк….» [14] Ну и так далее.
– О да, я вижу человек ты сведущий, – заметил Назар, – пойдем, прогуляемся, я хочу показать тебе кое-что.
– Ворота заперты, а то бы мы сами давно ушли, – ответил Али, – а ходить по этому храму, у меня нет никакого желания. Позволь мне лучше посидеть на этой скамье и насладиться тем, что у меня не болит голова. Я бы еще выпил.
– Пойдем, – настаивал Назар, – это не займет много времени.