Егорка покачал головой:

– Слушать не буду, говори прямо. Что надо?

– Ладно, – в сердцах бросил Назар, – мне надо, чтобы ты принял православную веру.

– Православную?

– Да.

– А почему не католическую? – резонно спросил Егор.

– Ну что ты, сам не видишь, какие они варвары? Хотя, это уже мелочи, прими истинную веру Господа нашего Иисуса Христа.

– Зачем? – коротко спросил Егорка.

– А вот зачем, – почему-то угрожающе произнес Назар, и в следующий миг Егорка почувствовал, как его куда-то несет неведомая сила, и от скорости вознесения ему трудно дышать.

– Оставь меня, хватит, – хотел крикнуть он, и в то же мгновенье, словно, его услышали, движение прекратилось. Егорка глянул себе под ноги и ужаснулся. Внизу была бездна.

– Ну, как тебе вид сверху? – донесся чей-то знакомый голос. Егор повернул голову и увидел Назара. Но это был не тот давешний плюгавый мужичонка. Ангел, а это мог быть только ангел, и в этом не было уже никакого сомнения, сидел, удобно расположившись в каком-то невидимом глазу кресле. На нем было летящее серебристое одеяние, и он был красив и величественен.

– Что как? – переспросил Егор, едва выговаривая пересохшим горлом слова.

– Панорама, говорю, как, впечатляет?

– А чему тут впечатлять? Темень, ни зги не видать, – справедливо заметил Егор.

– Так ведь ночь на дворе, – не менее справедливо ответил Назар, – солнце зашло.

– Чего же спрашивать?

– Не утерпел, – сознался Назар. – Ладно, поднимемся выше.

– Не надо выше, – взмолился Егор. Но его никто не услышал.

Когда свист ветра в ушах прекратился, Егорка увидел сверкающие звезды и луну. Сам он стоял на огромном холодном валуне.

– Где мы? – спросил Егор.

– В космосе, – ответил Назар.

– Зачем?

– Чтобы лучше видеть.

– А где земля? – с ужасом спросил Егорка.

– Там внизу. Да ты не бойся. Смотри.

Егорка с трудом заставил себя взглянуть вниз и обомлел. Далеко внизу висел огромный шар, окаймленный голубым светом.

– Ты хочешь сказать, что это…?

– Да, мой друг, это матушка сила-земля, – зачем-то переходя на славянский лад, – заговорил Назар.

– Если там земля, то на чем я стою?

– На комете.

– Для чего все это?

– Чтобы ты мог оценить мощь, точнее всемогущество истинной веры. А она двигает не только горами, но и мирами.

– Хорошо, я убедился, – торопливо сказал Егорка, стуча зубами, – давай теперь обратно, а то у меня все, что я выпил, выйдет обратно. Еще и холод собачий. Ноги мерзнут.

– Нет, ты погоди. Бросься вниз, – предложил Назар.

– Это зачем еще?

– А, чтобы проверить могущество твоих богов. Спасут ли они тебя? Они должны помочь тебе, ведь ты страдаешь за веру, не желая отрекаться от них.

– Зачем же я буду зазря искушать их. Тем более, идя у тебя на поводу. У нас на Руси людей истязали, чтобы вынудить их отречься от отчей веры, ногти рвали, кости ломали, и то они не отрекались. А что же я, стою на холодке, да вниз поглядываю.

– Ответ принимается. Полетели дальше, – сказал Назар.

– Я лучше здесь останусь, – сказал Егорка, предчувствуя худое, но его, как и прежде, никто не послушал.

В следующий миг они оказались в степи, где солнце пекло так немилосердно, что Егорка сразу взмок и стал озираться в поисках тени. Но заросли диковинных зеленых колючек не давали тени. Тень, похожую на решето, прошитое солнечными лучами, давало единственное дерево, под которым нежилась стая львов. Время от времени, кто-то из них издавал ленивый рык, от которого закладывало уши. Егорка почувствовал такой ужас, что обратился к своему спутнику со следующими словами:

– Послушай, приятель, давай вернемся обратно на небеса.

– Я вижу, тебе там понравилось, – улыбнулся Назар.

– Не то, чтобы мне там понравилось, просто мне здесь не нравится.

– Значит, действительно все познается в сравнении, а человек есть мера вещей, кажется так утверждал один из древних греков, к коим ты питаешь склонность.

– Именно так он говорил, кажется, львы нас заметили и смотрят сюда, полетели, а?

Но Назар направился в самую гущу львиного семейства, а было их около десяти, подошел к самому крупному зверю, сел на него и стал трепать его за гриву. Егорка отвернулся, не желая видеть, как Назар будет растерзан, но вожак не обращал на седока ни малейшего внимания. Более того, ему, похоже, это даже доставляло удовольствие. Егорка, сообразив, что, скорее всего ему тоже ничего не угрожает, осмелел и помочился у большого разлапистого кактуса.

– Ну, я жду, – крикнул он Назару, – чем ты на этот раз будешь прельщать меня?

– Умен и догадлив, – заметил Назар. – С такими, как ты трудно иметь дело, но приятно. Хочешь повелевать зверями дикими, птицами хищными, гадами ползучими. Прими веру Иисуса.

– Спасибо, не надо. У меня другие ценности. Я их не променяю на гадов ползучих.

– Подумай, как следует.

– Тут и думать нечего. Как мне польза от власти над ними.

– Ну, пользу из всего можно извлечь. Видишь вон, косулю.

Егорка посмотрел и в самом деле увидел косулю, пугливо озирающуюся по сторонам.

– Сейчас мы раздобудем дичь, – сказал Назар.

Он щелкнул пальцами, и в следующий миг лев мчался наперерез убегающему животному. Бедняжке не суждено было спастись. В мощном прыжке зверь сбил ее с ног и стал рвать ее на куски.

– Видал? – торжествующе сказал Назар.

Егор, морщась, смотрел, как лев поглощает неожиданный подарок. Когда с косулей было покончено, лев, утробно порыкивая, вернулся в тень.

– Так он же ее съел, – сказал Егорка, – что нам то с этого.

– Промашка вышла, бывает.

– Жалко косулю. Дорого ей твоя промашка обошлась.

– Ладно, тебе ли о жалости говорить, охотничек.

– Когда сам охотишься – это одно. А когда со стороны – жалко. Может быть, мы уже к столу вернемся? А то из меня весь хмель вышел из-за наших перемещений. Да и поесть бы не помешало.

– Зачем же возвращаться? Мы и здесь стол накроем. Хочешь, я вот эти камни хлебом сделаю? Только прими мою веру. Как говорил один поэт – перейди в мою веру, учись у меня, пей вино, но не пей эту горечь вселенной.

– Ты хочешь, чтобы я за кусок хлеба от веры своих отцов отказался? – сказал Егорка. – Это вряд ли. Потому что еда – это еще не все. Как там у вас сказано – не хлебом единым жив человек.