не оставил мне выбора

Фрэнки покачал головой.

– Тревор та ещё шпана, это всем известно. Но то, что ты сделал незаконно, Минт. Тревор может в суд на тебя подать.

Он глубоко вздохнул.

– И Джек узнал. Очень расстроился. Он хочет созвать собрание.

Минт подумал о своём друге – казначее «Фи Дельты». Затычка в каждой бочке, постоянно донимающий братьев благотворительностью и переработкой пивных банок.

– И что? Я с ним поговорю.

– Ты не понимаешь. Джек считает, что будет нечестно, если подобное избиение Тревора сойдёт тебе с рук. Он говорит, мол, это даст братьям плохой пример, на братство могут возложить ответственность, а кто оплатит Тревору медицинские счета, и…

– С каких это пор вы с Джеком взялись меня лечить за моей спиной? И с каких пор Джек у нас хренова полиция нравов? Я думал, что вы, ребята, будете на моей стороне.

Фрэнки кинул на него мрачный как могила взгляд.

– Я на твоей стороне. Поэтому и рассказываю тебе. Слушай, я не хочу испортить тебе этот вечер, но я правда думаю, что Джек может сообщить копам. Он на взводе.

Огонь внутри Минта яростно вспыхнул.

– Шутишь? – Джек считался одним из его лучших друзей. И теперь он хочет его предать? Сдать полиции из-за Тревора? – Скажи Джеку, чтобы он отсосал.

Фрэнки поперхнулся и уронил своё пиво.

Минт перевёл дыхание, глядя как Фрэнки вытирает пролитое пиво.

– Извини, Фрэнки. Джек просто не понимает. Не понимает так как ты.

Фрэнки встал и выбросил пластиковый стаканчик от пива, и Минт похлопал его по плечу.

– Иногда больше не можешь терпеть дерьмо от других и приходится нарушать закон. Отнесись к этому как мужчина. Ты понимаешь, о чём я.

Фрэнки кивнул, но его взгляд остановился на чём-то в другом конце комнаты. Минт перевел глаза туда и увидел заплаканную Хезер, которая спотыкаясь, спускалась по лестнице. Вместо жалости Минт испытал удовлетворение, которое подпитало его внутреннее пламя. Именно такое лицо он хотел увидеть у Джессики, когда втопчет её в грязь у всех на глазах.

Он положил руку на плечо Фрэнки.

– Слушай, я поговорю с Джеком. Разберись с этим.

– Обещаешь? Потому что я совершенно не хочу, чтобы вы двое поругались. Это будет ужасно.

Минт сжал его плечо.

– Клянусь. Я всё исправлю.

Чтоб его, Джека, этого занудного паиньку.

– Но сначала отпразднуем.

Он показал на ряд бутылок виски.

– Это наш последний в жизни бал влюблённых. Ты уже почти в НФЛ, а я поступлю на юридический, – Минт перевёл дыхание, чтобы преодолеть мелькнувшее у него болезненное сомнение и продолжил, – нам остался всего один семестр на всякие безумства. Время показать, что мы оставим после себя.

Фрэнки снова посмотрел на Хезер. Теперь она разговаривала с Кортни в уголке и увидев это, он, кажется, успокоился. Он улыбнулся Минту:

– Ты же знаешь, что я не могу ответить на это «нет».

– И, – добавил Минт, и достал из внутреннего кармана пиджака пакетик, – я тут разжился кое-чем у Купа. Это будет улёт. Сезон ведь завершился, и ты можешь не беспокоиться о допинг-тестах. Можно делать всё что угодно.

Фрэнки застонал.

– Я четыре года ждал, когда этот грёбаный сезон кончится. Ты даже не представляешь.

Минт кивнул и запустил руку в волосы. Теперь он парил где-то высоко, а его напарник парил рядом с ним.

– Больше никаких правил. Время расслабиться.

Фрэнки вручил ему рюмку и чокнулся с ним своей.

– За Минта в редком для него состоянии. И за эту дикую грёбаную ночь.

Они пили по кругу шоты, заедая их таблетками Купа и для Минта всё только начиналось. Его переполняла нервная энергия и он всё время поглядывал на лестницу, ожидая, когда появится Джесс или хотя бы Джек, его руки подёргивались в предвкушении.

– Подожди секундочку, – пробормотал Фрэнки и бросил на пол пустой пластиковый стаканчик, – Мне надо поговорить с Кортни.

Кортни? Минт только передернул плечами.

– Всё что угодно. Только не бросай меня слишком надолго.

Фрэнки быстро отошёл от него и где-то пропал. Ни Кортни, ни Хезер видно не было. Отлично. Теперь он торчит тут один как полный неудачник.

Краем глаза Минт заметил какое-то движение. Он обернулся и увидел Чарльза Смита, который ходил вокруг него кругами, мельтеша взад-вперёд перед пивной бочкой. Чарльз: придурок, играющий в лакросс, и бульдог Тревора. И что хуже всего: его родители дружат с родителями Минта со времён жизни в городе.

Много ли Чарльз знает?

Взгляд Чарльза не оставлял сомнений. Он собирался подраться и надеялся запугать Минта. Но Минт не был слабым. Он был пьян; пол ходил ходуном у него под ногами. Но беззащитным он не был. Он задаст Чарльзу, как задал Тревору.

Минт вздёрнул подбородок и повысил голос.

– Какие-то проблемы, Смит?

Чарльз улыбнулся. На его лице читалось удовлетворение, как если бы он рыбачил и Минт клюнул наживку.

– Раз уж ты спрашиваешь, да. Ты отправил Тревора на больничную койку. Сегодня вечером он будет есть через трубочку. Героем себя чувствуешь?

* * *

Люди вокруг Минта замерли, прекратили разговоры и инстинктивно наклонились в его сторону.

– Тревор нёс много дерьма, – Минт выплюнул эту фразу, – Так что я оказал всем любезность и заткнул его.

Чарльз ухмыльнулся.

– Да ты герой, Марк Минтер! Силач нашего кампуса. Вот только тебя никто не любит, ты в курсе? Они тебя в жопу целуют потому что ты богач и платишь за всё.

Его ухмылка стала ещё шире.

– Представляю, что будет, если ты вдруг потеряешь все деньги.

Чарльз знает. Сердце Минта бешено забилось.

Чарльз сунул руку в карман и вынул сложенный лист бумаги.

– Взглянешь? Папа прислал мне эмейл. Как я догадываюсь, он купил акции Минтер Груп – и теперь очень злится по этому поводу. Он пишет, что в компании потерпела крах, и твой отец полностью разорён. Много друзей у тебя останется, когда это станет известно, как думаешь?

Собравшиеся вокруг них зашептались. Нет, это не может случиться, только не снова. Чарльз приблизился, оскалив зубы, как почувствовавшая кровь в воде акула.

– Ходят слухи, твой отец ушел в самоволку. Дай угадаю – сбежал на Каймановы острова со всеми деньгами. Как трус, да, Минт?

Это послужило спусковым крючком. Майк бросился вперёд, ему было плевать кто смотрит и что это будет значить; он знал только, что должен размозжить физиономию Чарльза Смита об пол, пока она не превратится в кашеобразное месиво, пока он больше не сможет произнести ни слово об его отце.

Но вдруг неоткуда появилась невысокая темноволосая девушка, и сжав кулаки, кинулась ему