— Хватит! — раздался за спиной грозный рык Смирнягина.

Одной рукой парень с силой вырвал из рук женщины полотенце, другой обнял меня за талию и спиной привлек к себе.

— Мама, давай поговорим.

— О чем мне с тобой разговаривать, мерзавка? На всю страну опозорила!

— Еще раз обзовешь!.. — предупреждающе рявкнул Смирнягин.

— Да кто ты такой!

— Иди в комнату, собирай вещи, — подтолкнул меня вглубь квартиры Сашка.

Я послушалась. Достала со шкафа спортивную сумку и покидала в нее все необходимое. Хорошо, что документы оказались на месте. Долго лишь не могла найти зарядку к старенькому кнопочному телефону. С кухни доносился грохот посуды и приглушенные им голоса. Смирнягин и мама Люба продолжали общаться. Я быстро вернулась и поставила сумку у Сашиных ног.

— Где папа?

— Тебе какая разница? — скрестив руки на высокой груди, буркнула родительница, кося глазами на привалившегося к косяку в вальяжной позе парня. — Из дома ушел.

— Саша, отнеси вещи в машину.

— Только вместе с тобой, — возразил Смирнягин.

— Нам с мамой надо поговорить наедине.

— Одних я вас не оставлю.

— Да не трону я ее, — устало вздохнула мама Люба, села на табуретку и обхватила руками голову.

— Саша, пожалуйста, — тронула я парня за плечо.

— Тебе невозможно отказать, — усмехнулся тот и неожиданно ласково провел рукой по моей щеке. — Даю вам пять минут.

— Умеешь ты из мужиков веревки вить, — нервно заметила маман, когда Смирнягин вышел. — Хорошая партия для такой, как ты.

— Мама, я все знаю. Я не ваша дочь. Приемная.

— Чего?

— Теперь я понимаю, почему ты так со мной обращалась.

Какое-то время мама Люба молчала, не моргая глядя на меня. Потом громко хлопнула по столу ладонью и вскочила с места.

— Да много ты понимаешь? Приемыш, ты! Приемыш! Ну, не смогла я забеременеть после трех абортов. Вот только Людка, которая мне тебя в роддоме подогнала, сказала, что ты беленькой будешь в отца. А ты рыжей стала. В кого, скажи мне, в кого?! Ни у меня, ни у Вовки в роду рыжих не было. Я из-за тебя с родственниками общаться перестала, а то они все подкалывали: в соседа, в соседа. И на Вовку сколько надежд было. А он? Спился.

Я почувствовала, как в горле скапливается колючий комок слез, стало трудно дышать.

— Все, я больше не могу это слушать, — прошептала, прежде чем развернуться и выскочить из квартиры.

На лестничной площадке меня ждал Смирнягин. Увидев мое лицо, он сразу все понял, шагнул навстречу и крепко обнял. Я дрожащими руками обхватила его за талию и прижалась лбом к его плечу.

— Я тут подумал насчет квартиры. У нас от бабушки однокомнатная осталась. Предыдущие жильцы съехали, а поисками новых предки не заморачиваются. Там, конечно, прибрать надо и ремонт бы сделать, но жить можно уже сейчас.

— Спасибо. Я заплачу, как деньги появятся, — срывающимся голосом поблагодарила я.

— Какие деньги? Забудь, — фыркнул мне в волосы Сашка.

— Идем, — я выпуталась из его объятий и побежала вниз по лестнице. — Мне еще в одно место надо.

Нырнув в серебристую «хонду» Смирнягина, я обхватила руками плечи и, глядя в окно, спросила:

— Ты все слышал?

— Да, — глухо отозвался парень.

Я была ему безмерно благодарна за краткий ответ.

— Куда едем?

— В «Свободу».

* * *

За время, пока мы ехали до конноспортивного клуба, я успокоилась и принялась размышлять сама с собой. Ну а чего ты ожидала? Проявлений любви и нежности, которых никогда не было? Тогда ты точно наивная дурочка. Пора принять тот факт, что ты не желанная и не родная в этой семье, а может быть, и в этом мире…

На большом прямоугольном крытом манеже занимались двое всадников. Они прыгали через препятствия из разноцветных полосатых жердей. Тренер Наталья стояла на тумбе, с которой наездники садились на лошадь, и эмоционально «дирижировала» тренировкой. Единственным зрителем была другой тренер, Нина, которая сидела, закинув на рядом стоящий стул правую ногу в гипсе.

— Какие люди в Голливуде! — первой заметила нас Наталья.

Нина обернулась и расцвела одновременно в радостной и изумленной улыбке:

— Нашлась пропажа.

— Привет. Что с ногой? — подходя и целуя девушку в щеку, спросила я.

— Бандитская пуля по имени Красавчик. Привезли на заездку. Вот он меня и заездил.

— А я говорила: рано в седло лезть, рано, — со своего места подала голос Наталья.

— Ты это сказала, когда я уже упала, — хмыкнула Нина. — Ну, рассказывай, красотка, где была?

— Где была, там уже нет, — пошутила я, однако собственные слова отозвались в сердце тоской. — Что у вас новенького?

— Вот готовимся к соревнованиям в конце августа, — накручивая на палец светло-русые волосы, стянутые в высокий хвост, поведала Нина. — Я должна была выступать, но, как видишь…

— Эй! У меня идея! — Наталья спрыгнула с тумбы и неуклюже побежала в нашу сторону по густому слою опилок, которыми был засыпан манеж. Ученикам она приказала: — Пошагайте пока.

— Аришка, — Наталья облокотилась на деревянное ограждение, отделявшее зрительные места от арены. — Хочешь вместо Нины участвовать? На своем любимом Бумере?

— Кстати, он после твоего исчезновения сильно захандрил, — спохватилась Нина. — Скучает.

— Так будешь или нет? — настаивала на ответе Наталья.

— А с поступлением у тебя как? На очку все сроки прошли. Только на заочку теперь. Или ты втихаря поступила, пока тебя тут все искали? — сыпала вопросами Нина.

— Я буду участвовать в соревнованиях только при условии, что меня возьмут в штат и будут платить зарплату.

Оба тренера замолчали. Наталья неопределенно хмыкнула и поправила на носу очки.

— Ну… почему бы и нет? — протянула Нина.

— Я поговорю с Константином Петровичем, — кивнула Наталья и повернулась к ученикам: — Хватит отлынивать от работы! Рысь!

— С Бумером не хочешь повидаться? — хитро подмигнула мне Нина.

— Хочу, — двинулась я в сторону конюшни.

— Я с тобой, — подал голос молчавший до сих пор Смирнягин. — Так вот зачем мы в магазин за морковкой заезжали.

Парень с интересом заглядывал в светлые просторные денники, многие из которых стояли пустые. Лошади гуляли. Тут до нас донеслось тихое призывное ржание.

— Бумеранг! — откликнулась я.

В ответ раздался радостный визг.