Я попыталась приподняться, но Дэй продолжал нависать сверху, прижимая мое тело к кровати своим.

— Пусти, — активно заерзала я под мужем, с губ которого вдруг сорвался сдавленный стон.

— Не могу.

— Разбил внезапный паралич? — фыркнула я, упираясь руками в широкие плечи двуликого, чтобы оттолкнуть его от себя. Куда там!

Дыхание резко участилось, а прикосновение пальцев и ладоней к гладкой коже, к бугрящимся под ней мышцам вызвало в теле странное ощущение покалывающего тепла, от которого таяли последние силы. Жара снаружи была ничто по сравнению с жаром, самопроизвольно вспыхнувшим внутри.

— Тогда сам иди на сеновал, — предложила я охрипшим голосом.

— Не хочу, — наклоняясь ниже, прошептал муж.

На этот раз стон вырвался из моей груди. Близость Дэя стала невыносима. Я должна была что-то сделать и сделала — отключила разум. Потому что как иначе объяснить произошедшее следом? Приподнявшись, я подарила мужу страстный поцелуй. Я ничего не умела, не знала, да и читала о подобном лишь в книжках, но оказалось достаточно отстранить от процесса голову и отдать власть над происходящим телу. Что вы творите, мои губы, мои руки? Я не могу запретить вам это делать и не хочу останавливаться. Еще ближе, еще теснее. Ты — мой муж, а я — твоя жена. Что-то на незримом уровне связывает нас. Не рви… Не разрывай поцелуй, скользящий по телу, по обнажающейся из-под платья, ставшей такой чувствительной коже. Правильно ли я делаю? Сейчас невозможно ответить на этот вопрос. Завтра будет слишком поздно. От этого сладко и горько одновременно, и еще ярче становятся переживаемые ощущения. Удовольствие на грани боли фейерверком взрывается в каждой клеточке тела.

— Дэй!

«Я буду осторожен». — «Думаешь, я боюсь?»

Улыбаюсь сквозь очередной жаркий поцелуй и смело двигаюсь навстречу. Да, вот так… Еще ближе, еще теснее, до предела переплетая наши тела.

«Моя малышка, тебе больно?» — «Мне хорошо, мой повелитель».

Не знаю, почему я так его назвала? Видимо, в окутавшем меня пожаре страсти плавилось не только тело, но и разум. Сейчас хотелось одного — добраться до вершины, к которой вел и направлял меня Дэй. Я была полностью в его власти, во власти его движений. Поэтому сейчас он — мой повелитель.

«Ты готова?» — «После того, что было?» — «А что было?» — «Не притворяйся, будто не знаешь». — «Ты опасаешься последствий? Не беспокойся. У двуликих это не так быстро происходит, как у людей. Первого и единственного раза недостаточно. Спрашиваю еще раз: ты готова уйти или передумала?» — «Я ухожу».

Осторожно выскользнула из-под одеяла, отошла на несколько шагов от кровати и обернулась. Дэй лежал на животе, повернув голову к окну, из которого струился тусклый предрассветный свет. Я скользила взглядом по красивому мужскому лицу, запечатлевая в памяти каждую черточку. Тело до сих пор вздрагивало при воспоминании о том, что произошло между нами ночью. Я так и не смогла уснуть, ты тоже не хотел засыпать первым, но усталость взяла свое. Если бы вчера меня спросили: люблю ли я кого-нибудь, уверенно бы ответила, что нет. Одна ночь, всего какая-то пара часов изменила для меня все. Ты стал таким родным, ты стал частью меня… Ты — мой первый и, возможно, единственный.

А я? Кто я для тебя? Игрушка, которую можно подарить другому? Вряд ли эта ночь поменяла твое отношение ко мне, ведь я у тебя не первая.

Наверное, я недостаточно сильно люблю тебя, раз не хочу остаться и принести пользу твоему народу. Прости.

Я подняла руки, на которых тускло блестели браслеты.

«Они больше тебе не понадобятся. При переходе ты освобождаешься от любых обязательств. Точно не передумала?» — «Нет». — «Тогда сними их». — «Я не могу». — «Теперь можешь».

Я попробовала. Браслеты действительно перестали плотно облегать запястья, приложив немалые усилия я все-таки смогла их стянуть.

— Прощай, — прошептала, подходя к кровати и кладя «безмолвных свидетелей» моего побега рядом с мужем.

По щеке скользнула одинокая слеза.

«Что дальше?» — «Перевоплощайся и беги». — «Куда?» — «Я покажу».

В голове возникла яркая картинка пути.

«Все будет хорошо. Не плачь», — вспомнила я слова Дэя. Больно! Даже смотреть на тебя больно! Будешь ли ты меня помнить? Зачем? Лучше забудь. Хотя глубоко в душе я стану лелеять первый вариант…

В пещере было темно и сыро. Из-за долгого бега в рысином обличье и испытываемых эмоций я не ощущала ни холода, ни боли от впивающихся в босые ступни острых камней.

— Неужели ты мне так ничего и не расскажешь? Ни о том, кто я такая, кто мои родители, как оказалась на Земле?

— Зачем? — прокряхтел в ответ тарх, водя руками по гладкой стене, от которой исходил слабый призрачный свет. — В Третьем мире тебе эти знания не пригодятся. У нас мало времени. Мой народ развернул на тебя охоту. В Теплой долине ты была в относительной безопасности. Там нет такого большого количества «переходов», как здесь, в горах.

— Почему твой народ меня ищет? — поморщилась я от боли, наступив на особо колкий камень.

— Чтобы убить.

Зеркальная стена заискрилась и пошла рябью, как экран неисправного лампового телевизора.

— Идем.

Я подошла к тарху, он схватил меня узловатыми горячими пальцами и шагнул вперед. Мы снова оказались в пещере, на этот раз сухой, с гладким земляным полом. Я судорожно вздохнула. Мысленно уже попрощалась с этим миром и ожидала увидеть свой, а тут опять каменный мешок. Сумрачный продолжал безмолвно водить руками по стенам, затем хватал меня, мы проходили сквозь мутное «зеркало», и… это повторялось раз за разом. Большие и маленькие, холодные и относительно теплые, с бегущей со стен и потолка водой и сухие пещеры сменяли одна другую. Я не считала, сколько переходов мы совершили, но их было очень много. В голову поневоле закралась мысль: что, если тарх меня обманул? Украл у двуликих, чтобы использовать в своих, неведомых мне целях? А сейчас путает наши следы? Почему я так безотчетно ему доверилась? Мой разум ослепила мысль о возвращении домой. Я забыла об осторожности.

— Идем.

Проводник сверлил меня алыми бусинами глаз.

— Мы должны попасть в нужную пещеру, через которую откроется проход в Третий мир, — заметив мое замешательство, снисходительно пояснил сумрачный. — Идем…

Это место я узнала с первого взгляда. Гладкие толстые сталагмиты, как колонны, поддерживали сводчатый потолок большой пещеры, той самой, куда через витрину магазина меня втолкнула троица заговорщиков.

— Мы на месте, — удовлетворенно произнес тарх и скинул капюшон, обнажив лысую голову.

— Ты говорил, что возможны только два перехода: один туда, один обратно. Но если я из этого мира, их уже было два. Мне снился сон, что я застряла в стене, пытаясь попасть на Землю. Может, сон вещий?