Я пристыжено опускаю взгляд. Совсем забыла о приглашении папы.

У них с Киром всегда находятся общие темы для разговоров, интересы. Папа к Киру относился сначала с осторожностью, сейчас добродушно. Я точно знаю, что они даже могут созвониться и о чем-то договориться, минуя меня.

И да. Лучше мне самой отменить ужин.

— Я объясню папе, — обещаю на прощание. Угнетающе вышло… Слишком…

Глава 50

Больше недели на автомате. Ем, тренируюсь, сплю, проверяю почту, разгребаю документы, подписываю бумаги, отвечаю на звонки. Каждое движение механическое, бездумное. Все, что происходит со мной, — безвкусное, пресное. Я чувствую себя кругом виноватой.

Кирилл звонил пару раз, разговор не клеился. На прозрачный намек о моих вещах, оставшихся в его квартире, я спокойно ответила, что чуть позже заберу их, если он не против. Но пока что мне стыдно видеться с бывшим женихом.

Нил тоже звонил. Дважды. Оба раза я не ответила. Смс не получала, никаких неуместных доставок или подарков от мужчины не поступало, хоть я, побаиваясь, и ожидала нечто подобного.

Вчера мы с девочками вернулись с соревнований. Мои воспитанницы заняли сразу два призовых места. Родители довольны, девчата в полном восторге. А я горжусь моими ангелочками: они очень дисциплинированы, стремятся к победе, крайне работоспособны и усердны, уверены в себе и безупречно старательны. Подустала немного, да, но сегодня уже выспалась и набралась сил. А еще я успела отдать распоряжение найти мне нового преподавателя, который смог бы забрать у меня две группы младших детишек — сама я уже не вытягиваю и своим долгом считаю работать со старшими девочками. А так… Слишком много у меня организационной работы.

— Арина Милевна, до свидания! — машут мне рукой близняшки-Спиридоновы и шмыгают в приоткрытую дверь на улицу.

Сегодня закрытие центра на администраторе, а я наконец-то выбегаю на улицу и вдыхаю морозный воздух. Эх, что-то не додумалась кофе захватить с собой. Ну ладно. Уже дома выпью.

Неторопливо шагаю к парковке, отмечая, как сильно мне не хочется домой. Почему-то в голову лезут теплые воспоминания, как мы с Нилом гуляли по Арбату, он чинил ребятам аппаратуру, затем я обнаружила на заднем сиденье его машины скоромный букет цветов.

Беззаботное время. Как хорошо было тогда. Потом резко все оборвалось, а жизнь стала пресной на вкус.

— Вы сегодня припозднились, Арина Милевна, — раздаётся за спиной глубокий чувственный тембр.

Я застываю с напряженной спиной, но тут же беру себя в руки и оборачиваюсь.

— Кофе? — с непроницаемым лицом Нил протягивает мне стаканчик с логотипом известной сети кофеен. Точно такой же сжимает второй рукой.

Я не тороплюсь отвечать. Просто смотрю на него. Живые темные глаза, пронизывающие насквозь. Гладко выбритый подбородок. Приятного теплого оттенка модный свитер на рубашке. Поверх — классическое черное пальто. Темные брюки. Кожаные перчатки. Ботинки блестят так, что слепят своей идеальностью.

С плохо скрываемой тихой грустью признаюсь сама себе: он выглядит великолепно. А сердце все глупо тоскует по тому прежнему Нилу. Непримиримому, категоричному, смелому. Который разбил мне сердце. Который носил костюмы с чужого плеча, жил в старом перекошенном домике, ездил на помирающей ржавой машине, касался меня мозолистыми ладонями и был занят каждые выходные.

А этот Нил… чужак. И я его совсем не знаю. Теперь у него костюмы от известных дизайнеров. Признание прессы и успехи в финансовом мире. Огромные гонорары и собственные разработки. Размалёванные девушки под руку и многомиллионные контракты. Лоск, шик и всё только самое лучшее. Мой Нил был другим. Он мечтал, стремился, карабкался. Предал меня, растоптал и даже не понял. А этот человек… он купается в деньгах, успехе и признании. Самодостаточен и суров. И я уверена, в любой момент он растопчет меня так же, как и прежний Нил, ни разу даже не смутившись.

— Спасибо, я не хочу, — отвечаю твердо.

— Тогда чай, — он протягивает мне второй стаканчик. Знал, что от первого я откажусь. Нил запускает руку в карман, в пальцах его мелькает шоколадка. Это батончик с тягучей начинкой. Я на секунду отворачиваюсь и тяжко выдыхаю.

Вот зачем он так?! Думает, мне легко смотреть на это?

Даже спустя восемь лет он помнит обо мне такие подробности.

— Спасибо. От этого, — я киваю на шелестящую упаковку, — я никогда не откажусь. Так… что именно ты тут делаешь? Мимо, наверное, проезжал?

— Вроде того, — Нил вдруг замолкает. Смотрит куда-то вдаль. — А на самом деле… ты не берёшь трубки, а я не хотел ставить тебя в неловкую ситуацию.

Он о Кирилле. Не настаивает. Не жалуется. Не ворчит. Не обвиняет ни в чем. Просто осторожничает. А трубки я так и не поднимаю…

— А сам не боишься в похожую попасть?

— За себя я не тревожусь, — дёргает он бровью, а я стягиваю варежки. Люблю шерсть зимой, она греет, как другим даже и не снилось… Безуспешно я пытаюсь расколупать обертку.

— Тебя совсем ревновать некому? — ехидно уточняю я и тут же исправляюсь, мысленно хлопая себя по лбу. — Хотя ты ведь знаешь, что мне это безразлично.

— Ни минуты я в тебе не сомневался, — Нил сверкает глазами и вытаскивает из моих пальцев батончик, помогает раскрыть упаковку и протягивает обратно. — Можно тебя подвезти? Я как раз направляюсь в ту же сторону.

— А ты знаешь, куда я еду?

В проникновенном темном взоре мерцают яркие всполохи надежды.

— Вне зависимости от этого, Ариш. Мне по пути, — многозначительно добавляет он.

Так многое кроется в этой фразе, но я не готова ворошить улей.

— Не стоит, — решаю я не сомневаясь.

— Хорошо. Тогда я провожу до машины. Всего лишь провожу, — Нил обезоруживающие поднимает руки вверх, когда я обжигаю его мятежным взглядом, затем медленно отпивает кофе из нетронутого стакана.

— Раньше ты не мог позволить