– Так он ее и убил?

– Маловероятно, – помедлив, ответил Ульянов. – Судя по отзывам, этот Замчински – мошенник, аферист, но не убийца. Вот стащить кольцо он бы мог. Так же как и стереть часть текста гравировки, в чем позднее сам признался. На ободе кольца Щёголевой имелась гравировка, полный ее текст содержал еще слово «любовь», которое было затерто.

– Вот! Я же вам говорила! – воскликнула Арина. – Конечно! «Amour `а petits pas»! Маленькими шажками. Это не имя, а поэтическое выражение. То есть не любовь с первого взгляда, а та, что приходит постепенно, приближаясь, шаг за шагом.

На этих словах Ульянов отвел от Арины взгляд и как-то совсем уж по-мальчишески потупился.

Наступившую паузу, подавляя улыбку, прервала Арина:

– Кстати, если вам интересно, мне тоже кое-что удалось выяснить. Так уж сложилось, что в этой истории два кольца, а посредине гвоздик… Так вот, я про настоящий перстень… Мариусу Ивановичу его подарила одна богатая испанская донна. Тут, поверьте, обошлось без надувательства, действительно подарила, есть ее письмо. Донна эта была большой оригиналкой, помимо того, что она без памяти влюбилась в иностранца-танцовщика, она еще увлекалась магией.

– Я почему-то так и думал, что без колдовства здесь не обошлось, – усмехнулся Ульянов.

– А вот знал ли об этом Петипа или только потом догадался о свойствах своего талисмана, история умалчивает.

– А вы сами в это верите? – тихо спросил Николай Николаевич.

Арина замотала головой, но как-то неопределенно, из чего нельзя было сделать вывод, верит она или нет. Она продолжила:

– С приездом в Россию Петипа ждали успех, удача, которыми он, в общем-то, не был избалован. Все, что касается его творчества, работы, складывается замечательно. Но в то же время в личной жизни – неурядицы. Первый брак распадается. И тогда Петипа решает расстаться с талисманом. Следующая хранительница перстня Мария Суровщикова. И что мы же видим? Одаренная, яркая танцовщица несчастна в любви. Потом Анна Павлова, которая добивается мирового признания, но не предложения о замужестве от возлюбленного. Барон Дандре его сделает потом, когда уже будет поздно. В итоге они так и не поженились.

– Невероятно, как совпадает!

– И все-таки это только предположения. Следующая в списке – балерина Головина, бесспорный талант, ее Жизель вошла во все балетные справочники, а жених повесился. Потом знаменитая Марина Самойлова. Возможно, она догадалась, что талисман мешает, словно бы «ревнует» ее к семейному счастью. Самойлова решительно избавляется от перстня сразу после ареста мужа. Правда, его все равно расстреляли…

– А потом кто? – спросил Ульянов, искренне увлеченный рассказом.

– Кому передала реликвию Марина Тимофеевна… я пока не знаю, хотя кое-какие догадки есть… – с расстановкой произнесла Арина, посмотрела на собеседника. – Прелесть иных секретов заключается в том, что они никогда не умирают.

– Кто это сказал?

– Бес его знает, забыла, – ответила Арина.

Они помолчали, как будто растерялись, не зная, как поддержать разговор, что сказать. Николай Николаевич осторожно поставил коробку на пол, поднялся и собрался уходить.

В эту минуту в голове Арины словно бы колокола зазвонили: «Ну, скажи же ему хоть что-то!»

– Вы навещать-то меня будете? Еще холодец обещали! – окликнула его она с улыбкой и, поддев вилкой сардину, отправила ее в рот. – Вкусно!

Ульянов просиял:

– Обязательно! А как же! Я еще вам надоем!

Покидая отделение травматологии, Николай Николаевич Ульянов тщетно пытался спрятать гулявшую на лице улыбку, радостную, несмелую и глупую, он думал о том, что в жизни его, помимо Ленки, появилась еще одна женщина – любимая женщина.

Не будучи профессионалом, но большим и искренним почитателем искусства балета, я хотела бы еще раз признаться в любви всем тем, кто посвятил свою жизнь танцу. Школа, традиции, великие имена русского балета являются для меня безусловным предметом гордости, а каждое посещение Большого театра – восхитительным праздником. Грустно, однако, что праздник этот сохранился лишь в моих воспоминаниях, обновить их в нынешних условиях ни мне, ни многим другим поклонникам балета, увы, оказалось не по карману.