– Да уж, пошляческая философия…

Арина задумалась, замолчала.

Паузу нарушил Каратов:

– Послушайте, Ариночка, зато теперь вы вернетесь в музей настоящим триумфатором. Вы не просто вернетесь, но и пополните музейный фонд ценными дарами! А новые экспонаты, согласно воле дарителя и вашего покорного слуги, надлежит описать и каталогизировать вам.

– Честно говоря, я совсем не уверена, что вернусь…

За разговором время летело быстро. Машина свернула с Ярославского шоссе и, насквозь без пробок проскочив наукоград Королёв, въехала в поселок Валентиновка, а затем – на территорию ДСК «Чайка», о чем сообщал ветхий деревянный указатель.

Вдоль белой, после снегопада, дороги росли высоченные старые сосны, улица больше напоминала лесную просеку. Здесь, в ДСК «Чайка», участки не жались в тесноте друг к другу, а, широко раскинувшись, плавно тянулись по ходу движения. По обочинам высились заборы: то каменная неприступная стена с видеокамерами, то уныло-казенный металлический профиль, а то и низенький покосившийся штакетник.

Улица, по которой они ехали, носила имя актрисы Веры Пашенной.

– Да. У нас тут, знаете ли, не только Пашенная жила. Такие персоналии, еще с довоенных времен… землицу-то выделил сам Иосиф Виссарионович, своей щедрой рукой. Куда ни ткни – знаменитость: Вертинский, Царев, Жаров, Шнитке, Олег Ефремов, Юрий Никулин… Я помню, как он здесь со своим черным терьером, Федей, гулял… А propos, Ариночка. То, что вы в музей не вернетесь, правильное решение. Надо знать себе цену! Вы умница, красавица, вам везде будут рады! Хм… и я в том числе… – на этих словах Каратов запнулся, оглядел свою пассажирку долгим внимательным взглядом и едва вписался в поворот.

На скользкой дороге машину слегка занесло, Арину качнуло в сторону, и она схватилась за ремень безопасности.

– Кхэ… простите, – смущенно кашлянул Каратов. – Летняя резина, не успел переобуться. К вам торопился… Кстати говоря, как там ваша поездка в Петербург? Чем-то порадовала?

– О, даже очень!

– Вы говорили, это связано с Петипа?

– Совершенно справедливо.

– Я, признаться, был тогда удивлен. Тема-то, кажется, хорошо разработана. Балетоведы ее до дыр затерли, ничего нового не выжмешь….

– Моя работа не связана с его хореографическим наследием. Она скорее из области личного, биографического… – усмехнулась Арина, – …или даже мистического. Балетные предания, легенды, суеверия…

– Так что же вы ко мне не обратились?! По части преданий я главный Нестор-летописец. В театре родился, в театре вырос, в балетном мире кручусь без малого тридцать лет. Столько всего вам могу порассказать!

– История, которой я занимаюсь, если помните, слишком давняя. Ей не тридцать лет, а сто тридцать. Живых свидетелей не осталось, только письма…

– На то они и предания, что не имеют срока давности, передаются из уст в уста, из поколения в поколение…

– Однако при этом сильно искажаются. Люди любят приврать. Моя же задача – отделить факты от вымысла. К примеру, вы, вероятно, слышали, что Мариус Иванович был до крайности суеверным человеком?

– Ну, разумеется, – подхватил Каратов. – Я даже помню историю о треснувшем на сцене «волшебном зеркале». Казалось бы, примета, пустяк. А старик тогда всерьез заболел.

– Именно так. Скажу больше, Петипа был человеком весьма склонным к мистицизму. Само собой, эти его особенности послужили поводом для разнообразных слухов в театральном мире. Самые невероятные оказались наиболее живучими и со временем оформились в целые мифологемы.

Каратов хмыкнул, на лице его нарисовалась лукавая улыбка.

– Понимаю, звучит несерьезно. Раньше я тоже так считала, – пояснила Арина, – пока одна из этих легенд не получила самое что ни на есть документальное подтверждение. Да-да. Вы напрасно смеетесь.

– Я не смеюсь, я радуюсь! – пряча улыбку, ответил Арнольд Михайлович. – Просто мы уже приехали. Вот он, наш дом с мезонином!

«Мерседес» остановился у деревянных ворот, за которыми виднелась лишь забеленная снегом крыша дома. Каратов нажал кнопку на пульте, ворота со скрипом поползли в стороны.

На большом участке, границы которого едва угадывались, в окружении сосен стоял величественный, старый, но отнюдь не ветхий дом, построенный в стиле довоенной подмосковной архитектуры, – деревянный, с резным мезонином, кружевными наличниками на окнах, с террасой и нарядным крылечком, по бокам которого застыли ностальгические вазоны со снежными холмиками вместо цветов.

– Какая красота! – вырвалось у Арины, при одном взгляде на эту рождественскую открытку накатило предчувствие скорого праздника, Нового года, Рождества.

Внутри дом, выдержанный в той же стилистике довоенных дач, был ничуть не хуже – идеальная съемочная площадка для сериалов про сталинские времена. Из прихожей с рогатой деревянной вешалкой, чучелом совы и старинным, чуть потускневшим зеркалом поднималась лестница на второй этаж и вели две одинаковые филенчатые двери, определенно не нынешней работы.

– Ох, так давно уже никто не строит, – приоткрыв одну из них, объяснил Арине Каратов. – Здесь анфиладная, круговая планировка. Но переделывать за дедом я не решился.

Миновав гостиную, вся мебель в которой, исключая пианино, была одета в чехлы, Каратов провел Арину в столовую:

– Давайте-ка здесь устроимся.

Столовая имела более жилой, но все же несколько музейный вид. Каждый предмет был тщательно подобран и стоял строго на своем месте. Круглый стол под белой льняной скатертью, над ним абажур с кистями, венские стулья, дубовый буфет. Все старинное, но в идеальном состоянии и среди идеальной же чистоты. Ничего лишнего, случайного – лапидарная красота, за которой, без сомнения, кто-то присматривал, или сам хозяин, или прислуга.

– Вы не замерзли? – заботливо спросил гостью Арнольд Михайлович.

– Нет-нет, у вас очень тепло, – отозвалась та. – Так где же ваша коллекция?

– Может, прежде чего-нибудь горяченького тяпнем! Чайку, кофейку или что-то покрепче? Сейчас я организую. – Не обращая внимания на Аринины протесты, Каратов скрылся за портьерами, продолжая на ходу говорить. В соседней комнате, очевидно кухне, загремела посуда, захлопали кухонные полки, и через несколько минут хозяин появился с подносом в руках, все так же хитро посмеиваясь. – А по поводу легенд, Ариночка, дайте-ка я попробую угадать. Уж не идет ли в ней речь о волшебном кольце Петипа?

– О! Стало быть, вы тоже про него слышали?!

– А как же! Еще от матушки. Вот уж кто был настоящим собирателем театральных баек!

Насмешливый тон Каратова, с которым он произнес последние слова, покоробил Арину.

– Мама в оперетте пела. Дивное лирическое сопрано. А еще до вокального отделения четыре года отучилась в балетном училище. Чего я только от нее не наслушался! – продолжал хозяин, любовно расставляя на столе антикварные фарфоровые чашки, розетки, вазочки и поглядывая на Арину. – Значит, вы в самом деле занимались поисками этого мифического перстня?!