– Этот, – когтистый палец безжалостно ткнул в грудь Пулию.

…Казалось, что все происходит не с ним, а с кем-то еще. Что это не его хватают под руки и тащат к остальным жертвам. Все стало расплывчатым. Звуки затихли. Когда его тащили мимо девушек, Пулию показалось знакомым лицо одной из них. В какой-то миг ему даже почудилось, что и взгляд ее серых глаз задержался на нем. Но тут сзади под колени ударили древком копья. Пулий со стоном повалился. Он едва не задохнулся от боли, когда его сломанную руку совершенно бесцеремонно заломили за спину и начали привязывать к левой.

– Встать, псы! – рявкнул бесс и дополнил слова пинком под ребра.

– Дерьмо… – Пулий послушно поднялся.

Почему же они все так любят бить ногой по ребрам?!

– Ну, чего уставились? – уже орал главный надзиратель на остальных пленников… на оставшихся в банке пауков. – Живо работать!

Итак, представлению конец. К сожалению, абсолютно неожиданно, оно получило продолжение, в котором Пулию досталась одна из главных ролей. Надо же, совершенно не страшно…

Выбранных для жертвоприношения повели прочь, а вернее сказать, погнали с помощью тычков и ударов. Но не успела процессия пройти и двух десятков шагов, как с места раскопок раздались крики.

– Что это?

– Камень??Похоже на сталь!

Вождь замер. Остановились и другие. Пулий обернулся. Четверо пленников тыкали лопатами в основание земляного гриба.

– Я же говорил, что боги помогут, – скрипнул из-под своего капюшона прорицатель.

Пулий перевернулся на другой бок – на тот, с которого меньше болели ребра. Помогло не очень. Вряд ли сегодня вообще удастся заснуть. Возможно, это последняя ночь в его жизни. Скорее всего, уже завтра всех оставшихся легионеров Тринадцатого ждет смерть. Бессы нашли что искали. Пленники им теперь не нужны. Зачем кормить бездельников?

…До самой ночи длились раскопки. Лишь когда совсем стемнело, варвары позволили передохнуть. Только тогда Пулий смог оценить величественность сооружения. Огромные врата, высотой в три человеческих роста, не меньше; такой ширины, что в них могла проехать повозка, запряженная парой быков.

Но выглядели эти врата совсем не так, как положено выглядеть древним руинам. Когда с них счистили грязь, металл янтарным блеском замерцал в свете множества горящих факелов. Не было заметно и следа ржавчины или гниения. Будто их засыпали землей вчера, а не столетия назад. Еще более странным было то, что на покрытых старинными рунами створках напрочь отсутствовали ручки и какое-либо подобие замочной скважины.

Несмотря на то что ворота оставались закрытыми – створки примыкали друг к другу так плотно, что между ними и кинжал нельзя всунуть, Пулию показалось, что изнутри веет сквозняком. Только это был не ветер. Пулий не знал, что это. Он лишь чувствовал, как нечто, неописуемое словами, пытается вырваться наружу, бьется в огромные ворота мощными волнами. Что-то, что невозможно увидеть или потрогать, но от этого не ставшее менее реальным. Невидимое, но вызывающее непреодолимое желание прикоснуться, звало его. Этот беззвучный зов звенел в ушах, кружил голову и подталкивал вперед. Пулий сглотнул – его рот наполнился слюной, как у голодающего при виде шкворчащего на костре жирного куска мяса. Он протянул руку, чувствуя нестерпимый зуд в ладони.

Затем охранник огрел его древком копья…

Даже теперь, лежа в развалинах барака и пытаясь заснуть, Пулий до сих пор чувствовал тот странный зов. Как же хотелось пойти к воротам, провести рукой по завиткам рун, ощутить кожей тот самый ветерок. «Идиот! – обругал Пулий себя мысленно. – Завтра тебя выпотрошат, как свинью, а ты думаешь о какой-то эльфийской развалине». Ведь наверняка их эльфы построили.

Кто еще мог создать такое чудо?

Дерьмо… Лучше попытаться уснуть. Может, напоследок приснится Лора. Он снова поменял бок. Постепенно усталость все же брала свое. Мысли и образы сплетались в один водоворот. Пулий попытался ухватиться за образ Лоры…

Вдруг чья-то ладонь зажала рот. Что?! Решили прирезать во сне? Сейчас в бок вонзится клинок и…

– Молчи, если хочешь жить!.. – прошептал в ухо женский голос. – Ты меня понимаешь?..

Девушка говорила на языке бессов.

Пулий осторожно кивнул. Ладонь, мешающая говорить, исчезла. Раздалось тихое шуршание: кто-то резал веревку на его руках.

– Я ослаблю твои путы, – шепнула из-за спины незнакомка, – так, чтобы ты мог разорвать их, когда будет нужно. Не двигайся.

Она принялась за веревки на ногах.

Холодок стали коснулся живота, заставив вздрогнуть. Девушка засунула нож ему за пояс и прикрыла сверху туникой.

– Охранник будет всего один. Я подам знак. А теперь – лежи тихо.

Пулий повернулся. Обнаженная девушка уже стояла в дверном проеме. Лунный свет выхватил из тьмы ее силуэт. Девушка на миг обернулась, приложила палец к губам и исчезла.

Паладин

Ночь глубокая.

Лишь уличные фонари да редкие яркие оконца разгоняют тьму. Холодный дождь стучит крупными каплями по крышам домов, камням мостовых, плюхает по разросшимся лужам. Переполненные водостоки, превратившиеся в бурные реки, несут в своих мутных водах опавшие листья, объедки и прочий городской мусор.

Ивейн плотнее укутался в старый плащ.

Не лучшее время для прогулки он выбрал. Дождь уже справился с одеждой. Вода, найдя проходы в грубых швах неладно скроенной ткани, стекала тонкими ручейками по спине. Рубаха пристала к телу холодной тряпкой. Спутанные волосы прилипли ко лбу. Но в ответ непогоде Ивейну хотелось смеяться. Вне стен Храма каждый раз он чувствовал себя едва ли не родившимся заново.

Ивейн поразился тому, как сильно последние несколько дней изменили его взгляды. Храм – цитадель порядка – превратился в тюрьму. Мастера-халду из героев его юности стали воплощением несправедливости и тирании. Собственная жизнь, которую еще неделю назад он не представлял без служения Ордену, теперь…

Что теперь?

Кто он теперь?

Ивейн задумался. Ответа он пока не знал. Но одно знал точно: лучше погибнуть на свободе живым человеком, чем продолжать притворяться бездушным деревянным болваном. Каждую ночь он тайком выбирался из своей тесной кельи, бесшумным призраком крался мимо часовых в саду, одним движением перемахивал через храмовую стену.

Жаль, что к утру придется возвращаться обратно. Пока он не готов к побегу. Ошибки допустить нельзя.

По уже знакомым улицам Ивейн шел в порт. Проходя под мостом, возле которого они с Кассандрой расправились с громилами, он вспомнил о девушке. Девушке, с которой ему не быть.

Глупец! Возомнил себя героем тайком прочитанного в детстве романа. Кассандра лишь использовала его в своих целях. Это стоило ему руки – он мельком бросил косой взгляд на висящий рукав плаща – и едва не стоило жизни. Ивейн разозлился. Вернее, хотел разозлиться, но быстро понял, что не может подумать о ней ничего дурного. Ее образ по-прежнему заставлял сердце стучать быстрее, а щеки – гореть.