— Как это ничего? — возмутилась я. — ВедьКозырев зачем-то приказал выкрасть этот дневник?

— Точно. И это самое интересное. Откуда Козыревуизвестно, что дневник существует? Ему что, Аверин рассказал? Вряд ли Аверинособо распространялся о дневнике. Если бы он мог доверительно поговорить скем-то, к примеру, за бутылкой водки, писать всю эту ахинею он бы не стал. Этосколько же времени и сил… А понадобились эти записи Козыреву только по однойпричине: он боялся, что здесь содержится информация, указывающая на убийцу.

— А она здесь содержится? — заволновалась Женька.

— Нет. Но Козырев об этом не знал и предпочел иметьдневник на руках, что, кстати, тоже любопытно: на кой черт он ему? Мог быпросто приказать Ярцеву уничтожить этот эротический опус. Сжечь или порвать исмыть в унитаз.

— И что? — осторожно спросила я.

— Что? — нахмурился Роман Андреевич.

— Как думаешь, почему это?

— Понятия не имею, — обиделся Ромашка. — Воткогда я на эти вопросы смогу ответить, тогда и убийцу вам назову.

— Убийца — Козырев, — сказала я убежденно, а нашбравый майор хмыкнул и покачал головой:

— Вряд ли. Уж очень все это глупо, прямо ни в какиеворота не лезет.

— А «злой гений»? — вмешалась Женька. — Ктоэто может быть?

— Спроси что-нибудь полегче.

В общем, дневник не только ничего не разъяснил, он ещебольше все запутал. Утром мы встали поздно, потому что был всеобщий выходной,идеи отсутствовали и мы никуда не спешили. Выпили кофе, позавтракали и дажестали прикидывать, не поехать ли нам за город? Погода располагала, и мы,наверное, в самом деле поехали бы, но… Сначала позвонил Козырев. Узнав егоголос, я насторожилась, а потом и вовсе запаниковала: с какой стати ему мнезвонить? Говорил он ласково, справился о моем здоровье, но как-точувствовалось, что сам не знает, зачем набрал мой номер.

— Анатолий сказал, что ты в отпуске? —поинтересовался он.

— Да.

— А почему в городе? Неужели в турфирме не нашлосьподходящей путевки?

— В квартире ремонт затеяла, — ответила я, пытаясьпонять, куда это он клонит.

— Ремонт подождет. Кстати, у моего друга охотничийдомик, это километров восемьдесят от города, прекрасное место, лес, озеро… —«Он хочет меня утопить», — догадалась я. — Я могу ему позвонить,поезжай с друзьями, отдохните. Погода отличная…

— Спасибо, я подумаю, — ответила я и решилаиспортить ему настроение: — На днях встретила Валахова, он сказал, ты купил его«Обнаженную»?

— Валахов? — вроде бы не понял Козырев. — А…да, купил. Страшная гадость, по-моему. Ты знакома с этим типом?

— Немного. Только, если гадость, зачем же купил?

— Я ее выбросил, а купил для того, чтобы она случайноне попалась на глаза детям. Надо проявлять заботу о подрастающем поколении, аот этой дряни у детей может произойти расстройство нервной системы. Я бы всеего картины купил да сжег, но он ведь плодовитый, еще намалюет, а с моей легкойруки в моду войдет. Так что купил самую мерзкую и от нее избавился.

На прощание Козырев посоветовал воспользоваться егопредложением и съездить на озеро.

— Ну и нахал, — подивилась Женька, пританцовываярядом. Разговор она слышала и теперь возмущалась. — Надо сдавать егоментам, вконец оборзел, поезжайте, говорит, на лесное озеро, там я вас иукокошу.

— Может статься, Козырев дело говорит, — проронилРоман Андреевич, пребывающий в задумчивости.

— В смысле укокошить? — вытаращила глаза Женька.

— В смысле отдохнуть вам надо в тихом месте, подальшеот всяких психов.

Мы с Женькой переглянулись и принялись гадать, что означаетзвонок Козырева. Примерно через час вновь позвонили, трубку снял РоманАндреевич и с недовольной миной сунул ее мне. Причина недовольства выясниласьсразу: звонил Толик.

— Анфиса? Можешь сейчас приехать? Есть разговор.

— А что случилось? — испугалась я, потому чтоголос у Толика был такой, точно лежит он на смертном одре и вот-вотпреставится.

— Пока ничего. Но я боюсь, что может случиться.Приезжай, я жду.

— Сейчас приезжать? — уточнила я.

— Конечно. И попроси приехать подругу, ее это тожекасается.

— Евгению?

— Конечно. — Толик вздохнул и повторил: — Жду.

— Едем, — сказала я.

— Едем, — кивнул Роман Андреевич.

— А ты зачем? — нахмурилась Женька. — Толиктебя не жалует и, очень возможно, говорить при тебе не захочет. А мне нетерпится узнать разгадку всей этой истории.

— Узнаешь, — хмыкнула я и испугалась, потому чтопрозвучало это зловеще.

— В квартиру мне входить необязательно, — дипломатичносказал Роман Андреевич. — Подъедем, квартала за три до его дома вы выйдетеи отправитесь к нему пешком. А там посмотрим.

Мысль показалась очень здравой, от Толика я пакостей неждала, но кто знает… В общем, мы поехали. Роман Андреевич приткнул машину всоседнем дворе и остался в ней, мы с Женькой потопали ножками, строя различныепредположения. Что-то Толик узнал интересное, не стал бы он просто так звонить,и голос у него взволнованный… А может, он это интересное знал с самого начала,а сейчас решил облегчить душу.

Я позвонила, дверь открылась, и мы увидели Толика. Выгляделон хуже не бывает. Не удивлюсь, если парень пил сутки кряду, то есть с нашейпоследней встречи, да и сейчас вроде бы был навеселе. Одет все в тот же халат итак же босиком, волосы взъерошены, под глазами черные круги.

— Проходите, — сказал со вздохом и отступил всторону, пропуская нас в квартиру. Я вошла первой, открыла рот с намерениемспросить еще раз, теперь уже не по телефону, что случилось, и тут что-тообрушилось на мой затылок с такой силой, что посыпались искры из глаз, а потомстало темно. Перед тем как рухнуть на пол и лишиться сознания, я успелаподумать: «Какая же я дура». Очень мудрая мысль.

Какой-то странный звук давил на уши. Звук усилился причиняянастоящую боль, потому что голова моя была не головой, а колоколом, и кто-тонастойчиво бил в него: