— О, черт! — Я уронила трубку и стремглавбросилась вон. Через некоторое время я уже давила на кнопку звонка Толинойквартиры, прикидывая, что буду делать, если дверь сейчас не откроют. «В милициюпойду, вот что. Еще одного трупа мне не пережить».

Дверь открыли. На пороге стоял Толик в синем купальномхалате и босиком. Вид похмельный. Не могу выразить, как я этому обрадовалась,не тому обстоятельству, конечно, что он мается с перепоя, а тому, что егонежеланию общаться с внешним миром нашлось логическое объяснение. Но радостьмоя стала помаленьку иссякать, Толик смотрел хмуро, и по этому взглядуугадывалось, что ответной радости мое появление не вызвало.

— Привет, — буркнул он.

— Можно войти? — поинтересовалась я не безробости. Он пожал плечами и отступил на шаг, предоставляя мне возможностьвойти. — Что-нибудь случилось? — спросила я, он опять пожал плечами.

— Ничего… Просто паршивое настроение.

— И часто у тебя так?

— Что?

— Паршивое настроение?

— Бывает… Извини, я не в форме и…

— Хочешь, чтобы я ушла?

— Если честно, да, — помедлив, ответил он и отвелглаза.

— Не выйдет, — вздохнула я с искреннимсочувствием. — Надо поговорить. Дело в том, что Анна Асадова — это я.

Он поморщился.

— Знаю. Рукопись ты прислала?

— Нет. Погибший Аверин, Ты его знал?

— Слышал.

— От Стеллы?

— Да. От нее. По-моему, этот Аверин был немного… однимсловом, чокнутым. История с рукописью лишний раз это подтверждает.

— В каком смысле? — не поняла я.

— Во всех. Только форменный псих мог связаться с моейсестрицей. Даже родители три года назад отказались от общения с родной дочерью.Кольке надо памятник поставить, что он столько лет с ней мучился.

— Ты что же, хочешь сказать, что убийство сестры тебяне волнует? — растерялась я.

— При чем тут это? — Толик облизнул губы, потомвдруг схватил меня за руку, усадил на диван и уставился в глаза. С болью имукой. — Анфиса, я тебя очень прошу, не вмешивайся в это дело… и подругесвоей скажи.

— В какое дело? — не выдержала я. — Ты хотьпонимаешь, что твою сестру убили, а вслед за ней погибли еще три человека:молодая девушка, которую вынудили играть роль твоей сестры, и двое мужчин?

— Подожди, — перебил он. — Если ты думаешь,что это дело рук Николая, — совершенно напрасно. Он никогда бы неотважился… Понимаешь, Стелла была очень практичным человеком, а у Николая естьсвои тайны… Понимаешь?

— Я знаю, что она его шантажировала. Чем не повод дляубийства?

— Ты не понимаешь, — констатировал он с заметнымотчаянием. — Она предупредила, что собрала кое-какие материалы, которые вслучае ее насильственной смерти оказались бы достоянием прокуратуры.

— А они оказались? — нахмурилась я, слегка сбитаяс толку. — Или подозрительный несчастный случай в Сочи не попадает под определение«насильственная смерть»?

— Я думаю, — вздохнул Толик, — с ее стороныэто был чистый блеф. Она ведь сумасшедшая и любила пугать людей. Но Николай небыл уверен в том, что это блеф, и рисковать бы не стал.

— И кто, по-твоему, убил Стеллу?

— Не знаю. Она мне звонила из дома своего любовника, яимею в виду Ганичева.

— Сына нашего мэра?

— Да, — поморщился Толик. — Она собираласьуехать с ним. Навсегда. Я говорю, она чокнутая.

— И ты считаешь, что она уехала? — удивилась я: толи он не в себе, то ли меня считает дурой.

— Ты ведь знаешь, что с ним случилось? — Онторопливо поднялся, налил стопку водки из графина, знаком предложил мне, яотказалась, а он выпил и после этого продолжил: — Думаю, она свидетельубийства. Может, где-то спряталась. Даже представить не могу, какое этопроизвело на нее впечатление. Скорее всего она окончательно свихнулась. Исбежала куда-нибудь. Люди Николая пытаются ее отыскать. Если она жива, ее местов сумасшедшем доме.

— Думаю, до этого не дойдет, — сказала я,поднимаясь. — Твой Николай пытался убедить меня, что жену убили вместе сГаничевым. Если его люди ищут ее, так с одной целью — убить. Тем более завтрасорок дней, как он вдовец. Я не знаю, что из себя представляет Стелла, может, унее действительно не все дома, хотя, кроме ваших утверждений, никаких фактов еесумасшествия не имеется. Но я должна тебе напомнить: она твоя сестра и ейгрозит опасность. Идем в милицию, у нас достаточно фактов, чтобы прижатьКозырева.

В глазах Толика промелькнул не просто страх, а самый настоящийужас. Я пошла к двери, а он кинулся наперерез:

— Анфиса, прошу тебя, оставь в покое эту историю.Пожалуйста… Слушай, давай уедем, а? Отдохнем где-нибудь. Ты возьмешь своюподружку, как ее… Женю, да? И мы славненько отдохнем втроем.

— А когда вернемся, твой Козырев уже благополучноукокошит твою сестренку, и мы никогда ничего не сможем доказать.

— Анфиса, — пробормотал он, а я испугалась, чтопарень чего доброго хлопнется в обморок.

— Ты боишься? — спросила я как можно мягче.

— Конечно, — криво усмехнулся он. — Только неза себя. Анфиса, давай в самом деле уедем. Ты хотела в Испанию…

— Ты так классно выскочил тогда наперерез «Чероки»… Эточто, хорошо отрепетированная сцена?

— Ты с ума сошла? — искренне удивился он. — Ядо вчерашнего дня не догадывался, что ты имеешь хоть какое-то отношение кистории с сестрой. Вчера у меня мелькнула мысль, и я позвонил в отдел культуры,а потом Ипатову. Он рассказал про рукопись и про то, что автор ее Анна Асадова,а вот приходила она с Родиной Евгенией Петровной. Далее сообразить нетрудно.Анфиса, забудь о детективе. Это просто случайное совпадение некоторыхчастностей. В реальной жизни все было иначе. Прошу, не забивай себе голову, нето ты свихнешься вслед за моей сестрицей.

— Большое спасибо за совет, — искренне ответила яи покинула его квартиру, хоть он и пытался этому воспрепятствовать, то есть мыеще немного поговорили в том же духе, стоя у входной двери.

А вот дома меня ждал сюрприз. На кухне сидела Женька и в компанииневесть откуда взявшегося Романа Андреевича пила водку.