Веки отяжелели, перед глазами плыл туман, голоса друзей доносились до него как будто сквозь слой ваты. Потратив большое количество магии, чародей всегда чувствовал себя изможденным, но на сей раз он полностью лишился сил. Магнус сам не заметил, как отключился от бесконечного падения, от окружавшей их пустоты. Все свои силы, всю магию до последней крупицы он вложил в заклинание, которое в виде алого свечения «текло» из его ладоней, защищало, поддерживало его самого и Сумеречных охотников. Но мысли чародея были далеко. Несмотря на то что Магнус оставался в сознании, и руки его по-прежнему источали магию, оберегавшую их от смертельного удара о камни, он видел сон.

Он находился дома. Дома в Бруклине, в своей квартире, где все осталось точно так же, как в день их отъезда в Шанхай. Он стоял посередине их с Алеком спальни, но не мог вспомнить, зачем пришел туда. На кровати, на измятых простынях, по-прежнему лежали развернутые карты, с помощью которых они пытались выследить Рагнора.

«Надо их сложить и убрать», – подумал Магнус и протянул к картам руку, но сразу же отдернул ее и поднес к лицу, чтобы рассмотреть хорошенько. Он не творил магию в этот момент, но рука его ярко светилась. Слишком ярко: на нее больно было смотреть. Прищурившись, Магнус, несмотря на ослепительный свет, различил очертания ладони – она была какой-то странной, удлиненной, как птичья лапа. Таких пальцев не могло быть у человека. Кроме того, они заканчивались зловещими черными крючковатыми когтями.

Не зная, что делать дальше, Магнус решил осмотреть квартиру. Почему-то у него не сразу получилось пройти в открытую дверь, и он задел головой о притолоку. Когда он поднял руку и ощупал макушку, оказалось, что на лбу у него выросли бараньи рога – нет, не бараньи, а ветвистые, оленьи. Почему-то Магнус сразу понял, что они белые, как у Рагнора, с заостренными концами. Он прижал руку к груди и оглядел себя, пытаясь понять, что стало с раной от шипа. Но не смог рассмотреть ее – из нее исходил слишком яркий свет. Нужно зеркало, подумал Магнус.

Он пригнул голову, вышел в коридор и, проходя мимо детской, заглянул в комнату. Там был Алек, он одевал Макса. Алек поднял голову и взглянул на бойфренда, и Магнус решил, что сейчас услышит крик ужаса, но молодой человек как будто не заметил ничего странного в его внешности.

– Отлично, – обратился он к Максу, – а теперь подними ручки!

И Макс послушно поднял руки вверх, словно радовался победе любимой команды на стадионе. Алек натянул ему через голову футболку, вдел руки в рукава и расправил края.

– Вау, здорово, ты мне очень помог, – засмеялся Алек. – Спасибо!

– Вау! – пролепетал Макс – он находился в том возрасте, когда дети пытаются все подряд повторять за родителями. И улыбнулся Магнусу. Магнус поднял руку, намереваясь помахать ребенку, но застыл, вспомнив о потустороннем свечении и когтях.

Убрав руку за спину, он весело произнес:

– Привет, черничка, как дела?

– Бу-у, – сказал Макс.

– Кушать хочешь? – спросил Алек. Макс кивнул, и Магнус заметил крошечные рожки. Совсем как у него.

Нет. У него нет никаких рогов. Нет, не так. Раньше не было, а вот теперь есть. Как у Рагнора. Но ведь Рагнор мертв, верно?

– Магнус, – обратился к нему Алек, – ты не принесешь его миску для хлопьев и непроливайку? Они в посудомоечной машине.

– Сейчас.

Магнус пошел на кухню. Почему они по-прежнему живут в этой квартире, если у него рога задевают потолок? Для этого существовала какая-то веская причина, но сейчас он не мог ее вспомнить.

Войдя в кухню, он увидел Рафаэля Сантьяго, который сидел на столе, болтая ногами.

– Рафаэль, – изумленно пробормотал Магнус. – Ты же умер.

Рафаэль бросил на него уничтожающий взгляд.

– К твоему сведению, я умер уже очень давно, – процедил он. – Я был мертв, когда мы с тобой познакомились.

– Конечно, ты совершенно прав, – согласился Магнус, – но я хотел сказать, что сейчас ты по-настоящему мертв и больше не можешь ходить по Земле. Ты лишился тела. Ты погиб в Эдоме, чтобы спасти мне жизнь.

Рафаэль с озадаченным видом наморщил лоб.

– Ты уверен? Это на меня не похоже.

Магнус принялся возиться с посудомоечной машиной, пытаясь ее открыть, но ему мешали когти.

– Ты мне не поможешь? – попросил он.

Рафаэль состроил ироническую гримасу и зааплодировал.

– С тех пор, как Себастьян тебя прикончил, характер у тебя окончательно испортился, – заметил чародей. – Откровенно говоря, я не думал, что такое возможно.

– Дело в том, что мне не очень-то хотелось умирать. Я не заслуживал смерти, – ответил Рафаэль. – Я же был бессмертным! Предполагалось, что я буду жить вечно. А в итоге я прожил на свете меньше, чем обычный средний человек.

– Надо же, какая досада, – пробормотал Магнус и попытался подцепить когтем дверцу посудомоечной машины. Через какое-то время ему удалось ее открыть. Получилось весьма неуклюже, но Магнус не слишком разволновался по поводу своего внешнего вида и отсутствия присущей ему грации. В конце концов, Рафаэль был мертв.

– Как поживает Рагнор? – спросил вампир. Он по-прежнему сидел на кухонном столе и болтал ногами. Для Рафаэля такое поведение было нехарактерно, и Магнусу захотелось наорать на него, чтобы он прекратил. Но это показалось ему чистым безумием.

– По-прежнему мертв? – продолжал Рафаэль.

– Нет, – не задумываясь, ответил Магнус, но внезапно прикусил губу. Как поживал Рагнор? Когда он в последний раз видел друга, тот находился в…

В аду.

Он протянул руку к стаканчику и миске, неловко взял их длинными светящимися пальцами.

– Мне нужно отнести это Максу, – сказал он.

– Постарайся не слишком сильно его расцарапать, – посоветовал Рафаэль, и Магнус поморщился. Когда он развернулся к двери, чашка и миска выскользнули у него из рук. Несмотря на то, что посуда была пластиковой – это был любимый набор Макса, с узором в виде яблок, – ударившись о кафельный пол, предметы разлетелись на множество острых осколков, словно были сделаны из хрусталя.

– Ну ты даешь! – воскликнул Рафаэль. – Пожалуй, я пока здесь посижу.

Швабра осталась в комнате Макса. Магнус почувствовал, как осколки впиваются в его босые ноги (кстати, а почему он был без обуви?). Выйдя в коридор, он оглянулся и увидел, что оставил на ковровом покрытии багровые следы.

«По крайней мере, кровь у меня пока нормальная», – подумал он.

– Алек? – окликнул он бойфренда, и тот вышел из-за угла. Макс сидел в рюкзаке-переноске у него на груди. В этой штуке они носили его по улицам Бруклина в первые месяцы после того, как ребенок появился в их семье. Несколько недель назад переноска стала мала Максу, и они собирались купить новую. Может быть, это и есть новый рюкзак-«кенгуру»? Но он очень походил на старый.