Не обращая на нее внимания, Макар прошелся по мастерской,разглядывая скульптуры.

– Да, Владислав Захарович, конечно же, был прав, –заметил он вполголоса. – На это способен любой выпускник художественноговуза. Эпатаж без таланта превращается в насмешку над самим собой, что мы ивидим из ваших так называемых работ.

Томша быстро подбежала к нему, мелко семеня, и Бабкинупоказалось, что она сейчас ударит Илюшина, но она не ударила, а лишь прошипелаему в лицо, почти не шевеля губами:

– Твой Чешкин – ничтожество! Бездарность! Из науки еговыставили пинком под зад, так он начал картины собирать, а сам-то ничего неумеет! Даже на поделки не способен! Все, что может, – других охаивать,плеваться презрением, как верблюд. Старый кастрат!

– Поэтому вы убили его внука? – вежливо поинтересовалсяИлюшин.

Томша осеклась, губы плотно сомкнулись в красного червяка,так что линия между ними стала почти неразличимой. Глаза выкатились, в следующиймиг губы разжались, и между ними запузырилась слюна. Сергей испугался, чтосейчас она забьется в эпилептическом припадке, но Томша, сделав шаг назад,отвернулась от них, постояла неподвижно, напомнив Бабкину встречу на кладбище,когда со спины он принял ее за мужчину, а затем повернулась. Лицо ее сталоспокойным, расслабленным, слюна исчезла, и губы опять кривились в полуулыбке,от которой на Бабкина повеяло холодным ужасом.

– Что несешь-то, красивый? – почти весело осведомиласьона у Илюшина. – Тебя твой шкаф, – она кивнула на Сергея, – поголове крепко приложил? Колька с собой покончил, это все знают.

– Ну что вы, Мария Сергеевна! – возразил Макар почтиблагодушным тоном. – Никак он не мог с собой покончить, это совершенноочевидно.

– С чего же тебе это очевидно?

Не дожидаясь разрешения, Илюшин сел на стул, закинув ногу наногу, и задумчиво посмотрел на Томшу. Бабкин чувствовал, что ее выводит из себяего невозмутимая манера держаться, но она пытается это скрыть.

– Во-первых, – сказал Макар, – была свидетельница,которая видела, как Николай выпал из окна. Из ее рассказа понятно, чтопроизошло убийство, а никак не самоубийство.

– Врешь, сволочь!

– Нет, Мария Сергеевна, не вру. Нам она сказала, что видела,как Чешкин перевалился через подоконник и упал, но до того его ангельская душауспела покинуть тело. А теперь скажите – вы где-нибудь видели ангельские души,вылетающие из тела в тот момент, когда человек только готовится покончить ссобой? Ведь это, по ее словам, случилось не тогда, когда он ударился о землю иумер, а когда он решил прыгнуть. Да-да, Мария Сергеевна, белая фигура за егоспиной! Она видела не ангела, она видела человека.

Томша издала короткий смешок, но Макара он не остановил.

– Я знал о том, что произошло убийство, а вовсе несамоубийство, уже тогда, когда разговаривал с ней, потому что после визита кЧешкиным у меня не осталось в этом никаких сомнений. Женщина подтвердила моюуверенность, и к тому же указала, в каком направлении искать убийцу.

– Откуда же ты мог это знать, красивый ты мой? –растянув рот в одну сторону, словно пытаясь улыбнуться половиной лица,поинтересовалась Томша.

– Я видел рассказ, который Чешкин написал перед смертью.Сергей тоже его читал. Это сказка, в основу которой положена история Андерсенао платье короля. Я не поэт и не писатель – и слава богу! – но я прочел то,что писал Чешкин, и одно могу сказать точно: это была неоконченная история. Выпонимаете? Он только начал ее писать, потому что пока Силотский с ним сидел,Чешкину пришла в голову какая-то мысль; он признался, что его нисколько неогорчит уход друга, потому что ему не терпится сесть и писать. Чешкин так ипоступил: даже не закрыв дверь за Силотским, сел за стол, потому что в голове унего созрела сказка-фантазия, требующая выхода. Он написал самое начало иоборвал его на фразе: «Побежал по пыльной дороге догонять короля и портных».

Илюшин щелкнул пальцами, словно сделав важное открытие, иТомша едва заметно вздрогнула.

– Но ведь ясно, что это не конец! Любому, читавшему этоттекст, понятно, что с мальчиком потом должно что-то случиться, как и с королем,и с портными... Всего лишь завязка истории, и я удивлен, что такая очевиднаямысль не пришла в голову ни Полине, ни ее деду, иначе они не стали бы винитьсебя в смерти Коли. Пока он писал, в квартиру поднялся убийца. Дверь послеухода Силотского осталась открытой, но для убийцы это не имело значения: он могпозвонить, и Чешкин открыл бы, потому что знал его. Убийца зашел в комнату,что-то сказал Коле – может быть, пошутил насчет своего визита и объяснил, чтоЛанселот стоит внизу, под Колиным окном, и у него придуман какой-то сюрприз дляЧешкина. Тот выключил свет, подошел к окну, стал вглядываться в темноту,пытаясь рассмотреть своего друга. Его толкнули в спину, он закричал и упал. Иразбился насмерть.

Бабкин стоял неподвижно, не сводя глаз с Томши, рот которойпо-прежнему кривился на одну сторону, но это было похоже не на улыбку, а насудорогу.

– Если мы вспомним, что вы, Мария Сергеевна, вернулись домойуже после того, как к вам приехал Силотский, и были вы, по вашему собственномупризнанию, одеты в пальто, накинутое на белую сорочку, то мы получим ответ навопрос, кто убийца.

Он развел руками, словно показывая, как это просто иочевидно.

– И вы сами только что ответили на вопрос, зачем вы убилиКолю Чешкина – еще до того, как я вам его задал. Затем, что вы, как иСилотский, полны непомерной гордыни, и в этом с ним очень похожи. Силотскогоотвергли его друзья, а вас – старый Владислав Захарович, не оценивший вашеготаланта, пренебрежительно отозвавшийся о ваших скульптурах. Он презирал вас,запретил Силотскому знакомить вас с его внучкой, о чем вам, конечно же, сталоизвестно от Дмитрия. Вы попробовали проверить свои силы на внуке Чешкина – но итут вас ждало полное поражение: Коля вас не хотел, не замечал, он был слишкомдалек от всего, что вы ему предлагали. А ведь вы, Мария Сергеевна, полны злобы,вы любыми путями пытаетесь добиться своего, ненавидите мужчин, несмотря на своютягу к ним – а, может быть, именно поэтому. Я помню, с каким удовольствием вырассказывали о визите Полины Чешкиной! Думаю, про себя вы вдоволь посмеялисьнад ними всеми: и над Силотским, попросившим вас обмануть Чешкину и считающим,что использует вас в своих интересах, в то время как он сам был инструментом восуществлении вашего плана, и над Полиной, и над Крапивиным, и больше всего –над Владиславом Захаровичем, оплакивающим любимого внука, считающим, что это онего не уберег.

– Бред, – проскрипела Томша.

– Нет, Мария Сергеевна, не бред! Вам, как и остальным, былоизвестно о том, что Чешкин остался вместе с Ланселотом. Вы сами позвонилиДмитрию, зная, что тот не выдержит и приедет к вам, но звонили вы, конечно же,не из дома, а с мобильного телефона, сидя в собственной машине, стоявшей задомом Чешкиных. У вас есть машина? Не сомневаюсь ни секунды, что три года назадона у вас имелась. Силотский вышел из подъезда, вы поднялись в квартиру, срадостью обнаружили открытую дверь... Остальное я вам рассказал. Вам нужно былопроделать все очень быстро, потому что в скором времени у вашей собственнойквартиры должен был появиться Силотский. И вы, как ни торопились, все жеприехали позже, но у вас в машине были заранее припасены вино и фрукты, ипотому ваше отсутствие выглядело убедительным: спускались в магазин, купилипродукты... Никто не заподозрил вас, потому что все были уверены в самоубийствеЧешкина. Но это вы его убили, и я об этом знаю.