добраться, ушли порталами обратно, стоило только Надиэльталь оказаться тут.

— Покажи мне Лий, — попросил я.

— Пойдём, — согласился Лью.

Мы втроём, я, Лью и Фёруш, вышли из гротов и направились в то место, где раньше находился замок. Сейчас бывший сад из себя представлял одно большое выжженное пятно. Остатки деревьев уже не чадили. Кругом были сажа и зола, ни одного светлого пятна мне рассмотреть не удалось. Стены, что окружали замок, выстояли, но сейчас они все были в копоти и выглядели не белыми, а чёрными. Запах гари был крайне силен и перебивал всё остальное. Мы шли по щиколотку в золе, поднимая при каждом шаге небольшие облака пепла. На месте замка оказались руины. Группа гномов растаскивала закопчённые камни, разбирая завалы и разыскивая под ними тела. Останки сортировались. Тела погибших демонов стаскивались в одну кучу. Найденных гномов аккуратно заворачивали в ткань и уносили куда-то вглубь гротов. Чуть в стороне на собранном из камней постаменте и поверх наброшенной на него ткани лежало тело человеческой девушки. Подойдя ближе, я узнал Лийлу. Руки сложены на груди, тело закрыто тканью, оставив непокрытым только голову. Глаза были открытыми и смотрящими в холодное синие небо. Лицо было всё такое же прекрасное, как и при жизни. Я подошёл к ней и невольно прикоснулся к коже лица. Оно было ледяным, а не мягким и тёплым, как я его запомнил. Из моих глаз потекли слёзы.

— Демоны разорвали ей грудную клетку, — сказал Лью, — видимо, пытались дотянуться до сердца, но не смогли. Я проверил, своё сердце она сохранила, но тебе смотреть не советую.

Отойдя на шаг от тела, я безжизненным голосом попросил:

— Уходите, я хочу побыть с ней наедине.

Не задавая вопросов, Лью и Фёруш меня оставили одного. Я стоял и смотрел на неё, мыслей не было, просто пустота. Сознание не хотело верить и признавать. У меня в голове не укладывалось, как такое могло произойти. Только не с ней, она всегда была рядом с того самого момента, как я оказался в той деревне, что первая приняла меня в этом мире. Сейчас даже не вспомню, как она называлась, но я точно знаю одно, Лий всегда была где-то рядом. И вот, её больше нет. Больше не будет весёлых перепалок и разговоров ни о чём, у меня больше нет близкого человека, которого я полюбил всем сердцем и всегда считал, что так будет всегда. Вечно! Но оказывается, даже у вечности есть предел, и для неё и меня он наступил сейчас.

Трудно сказать, сколько я пробыл в таком состоянии, но довольно долго. Незаметно для меня вернулись Лью и Фёруш, рядом встал Бурим, краем сознания отметил, что и Литиэль тут. Откуда-то издалека полилась тихая, грустная эльфийская песня, исполняемая легко узнаваемым голосом эльфийской госпожи.

— Прими Проотец в царствие своё дщерь душой чистою и тебе искренно преданную, — я вздрогнул, поскольку слова произносил Мавий, он стоял в нескольких шагах от меня, взгляд направлен строго на тело Лий, больше не видя и не замечая ничего, как, наверно, и я пару минут назад. — Сие дитя было рождено в миру земли, чьи освещены твоей любовью и прикрыты дланью твоей. Покой она нашла в землях иных, но душа, преданная учениям твоим, под твоей опекой находящейся. Исторгнул мир душу её, но к тебе она стала ближе, ибо очистилась от оков мирских и обрела бессмертие в памяти и сердцах близких ей. Прошу тебя, Проотец, будь благосклонен к той, что прожила всю свою жизнь праведно, к тебе в мыслях своих каждый день обращаясь, прося заступничества и благодаря тебя за указанный путь во свету и в радости. Сейчас все мы, здесь находящиеся, скорбим по усопшей и просим тебя не оставить её, как и она никогда не оставляла тебя и несла слово твоё, сея ростки благодетели среди её окружающих. Прими же её, Проотец, в лоно своё, тебя мы все искренне заклинаем, дабы смогла она переродится и ещё раз пройти путь земной, как и этот, в любви и во свету.

— Аминь, — произнёс Мавий после небольшой паузы, заканчивая свою речь.

— Аминь, — эхом повторил я и, как мне показалось, все здесь присутствующие, даже те, кто был очень далёк от Проотца, например, Бурим. Но Мавий так искренне говорил и так правильно, что все были с ним согласны и мысленно поддержали его речь.

Мир замер, звуки все пропали, по крайней мере, я их перестал слышать. Всё моё внимание было направлено на тело Лий. Её окутал яркий золотистый свет, на мгновение полностью покрыв собой всё её тело. Через секунду свет распался на тысячи ярких кусочков, что разлетелись в разные стороны, чтобы ещё через одно мгновение раствориться в воздухе. Перед нами осталось пустое импровизированное ложе, где только что лежало тело Лий.

— Проотец принял её. — констатировал Мавий.

— Что ты тут делаешь? — не удержался от вопроса я.

— То же, что и ты, — ответил он мне, — прощаюсь с Лий, она была и моим другом.

— Но как ты тут оказался? — спросил я.

— Меня пригласила Надиэльталь, как и тебя, только меня можно было просто телепортировать из Святграда, а не из другого мира.

— Что планируешь делать дальше?

— Вернусь в Святград.

— А как же служба для Надиэльталь?

— Она больше не нуждается в наших услугах, — сказал Мавий.

— Это так, — подтвердила эльфийка. — У меня больше нет замка, и восстанавливать его я не планирую. Я скорблю не только по Лий, но и по остальным, кто доверил мне свою жизнь, и кого я не смогла защитить.

— Госпожа, — вмешался Литиэль, — подумайте о том, скольких вы смогли защитить.

— Госпожа, — подтвердил Бурим, — вы сделали очень много не только для моего клана, но и для всего подгорного народа, если бы не вы…

— Расскажите это тем семьям, куда вы принесёте в саване завёрнутые тела родных и близких. Повторите это для тех, кому вы не сможете эти тела доставить, поскольку от них ничего не осталось. — голос Надиэльталь излучал холод. — Они на меня рассчитывали, как оказалось, необоснованно. Это больше не обсуждается. Вы все свободны от своих клятв и вас больше ничего тут не держит, это касается всех, включая временных вассалов из людей и гномов.

Эльфа развернулась и ушла, как она делал всегда, посчитав тему обсуждения оконченной. Тенью за ней исчез и Литиэль.

— Как же так? — высказался Бурим, — с вами пришлыми ещё ладно, но мы-то тут при чём?

— Она хотела вашу жизнь сделать лучше, — отозвался Мавий, — но своими действиями погубила самых