Эмма ожидала, что найдёт главную птицу, но какая из этих птиц темнее всех? На вид они все одинаковые. Ей нужно было время подумать.

– Арей, Гордей, теперь ваша очередь поиграть, – сказала она друзьям и снова подмигнула. Те кивнули и начали играть с воронами вместо Эммы, а Эмма в это время пыталась сконцентрироваться на поиске самой тёмной птицы. Но как бы она ни старалась, отличить одну ворону от другой она не могла.

«Кто всех темнее в полной темноте? – размышляла девушка. – Но сейчас благодаря перстню здесь скорее полумрак, чем полная тьма».

Тут в голову Эммы пришла мысль.

«Возможно, полная тьма наступает, когда закрываешь глаза?»

Она зажмурилась, и сначала ничего, кроме тьмы, не увидела. Интуиция Эммы подсказывала, что нужно расслабиться, отпустить все мысли. Несмотря на то что ей это было трудно сделать, у нее это всё-таки получилось, и вдруг у неё будто открылось внутреннее зрение. Она увидела стаю птиц. Все они были серыми, за исключением одной – той, что сидела в гнезде. Над той вороной сгущалась тьма, и птица казалась абсолютно чёрной, однако внутри неё мерцал небольшой сгусток света.

Эмма открыла глаза. Теперь она знала, в какой птице скрыт воробей.

– Сейчас моя очередь! – Эмма вернулась к игре.

– Давай, – согласилась стая ворон. – Скажи пр-равду, что ты больше всего хочешь? Мор-рок так и не смог понять тебя, ведь ты больше всего хотела быть со своей семьёй, но отказалась от этого.

– Наверное, я хочу делать других счастливыми, – тихо ответила Эмма. – И ещё я хочу путешествовать, узнавая как можно больше о разных мирах. – А теперь ты скажи правду: как тебя одолеть?

– Ну уж нет, я не буду отвечать на этот вопр-рос. Так нечестно!

– Тогда ты должен выполнить желание. И моё желание будет таким: мы сыграем в дополнительную игру.

– Вот это здор-рово! – обрадовались птицы.

– Условия таковы. У меня три попытки угадать, где скрыт Дивей. Если я не угадаю, то останусь здесь навсегда, а если я отгадаю, ты вернёшь его нам.

– Ха-ха! – захлопали крыльями птицы. – Нас слишком много, ты никогда не найдёшь вор-робья!

– Эмма, что ты задумала? Ты уверена в том, что делаешь? – прошептал Арей.

Эмма утвердительно кивнула.

– Доверься девице Эмме, – поддержал её Гордей.

– Попытка первая, – начала Эмма. – Дивей находится в той вороне, которая вьётся над грифоном!

– Ха! Вот и не угадала!

– Тогда, может, это та ворона, которая только что присела на камень?

– Опять не угадала! Ты скоро останешься здесь навечно!

– Может быть, это та ворона, что сидит в гнезде?

– Нет! – закаркали вороны и закружились над головой Эммы. – Так нечестно! Я не согласен! Я столько лет охр-ранял этого вор-робья, что не могу пр-росто так отдать его вам! Мне пор-ручили стор-рожить эту птицу, и я хор-рошо выполняю свою р-работу!

– Но ты не обязан её выполнять, потому что волен и можешь делать что захочешь. В любом случае ты проиграл. Я ведь угадала, верно?

– Угадала, но я не отдам тебе вор-робья!

– Ты дал слово, и просто так это тебе с крыльев не сойдёт.

– Да… но я не хочу! – закаркали вороны.

Грифон, усмехнувшись, сказал:

– Обещание духи обязаны выполнить, особенно в том случае, если они поклялись собой. Иначе расплата неизбежна.

Будто в подтверждение его слов, главная ворона стала раздуваться, не успев пискнуть, она лопнула, и что-то маленькое и крылатое вылетело из её чрева. После исчезновения главной вороны – сердца злого духа – начали лопаться и другие вороны. Вскоре в воздухе не осталось ни одной птицы, кроме маленького воробья.

– Дивей! – радостно крикнула Эмма, поднимая руки. – Как замечательно, что ты жив!

Свет волшебного перстня приобрёл золотой оттенок и стал настолько ярким, что озарил всё вокруг.

– Умница! – похвалил грифон девушку. – Смогла ты злого духа победить.

Арей тоже хотел что-то сказать, но внимание Эммы было приковано к воробью, и он промолчал.

– Эмма! – воробей сел Эмме на палец. – Ты спасла меня!

– Подожди, Дивей. Я должна вернуть тебе прежний облик. Сядь на землю.

Воробей, весело чирикнув, уселся на камень. Эмма сосредоточилась на нужном заклинании, но вдруг поняла, что забыла порядок слов.

– Ой, кажется, я не помню, что именно нужно говорить, – рассеянно улыбнулась она. – Впрочем, я могу попробовать произнести заклинание по-своему.

– Может, не надо? – воробей смотрел на Эмму испуганными глазками-бусинками.

– Давай, у тебя получится, – уверенно сказал Арей. – По крайней мере хуже уже не будет. Разве что воробей превратится в камень или слизня.

Эмма вздохнула и громко произнесла слова, что пришли ей в голову:

– Сила перстня, память возврати,

И тому, кто в сумерках,

Прежний лик верни!

Камень на перстне поменял цвет на ярко-синий, и, казалось, заклинание должно было вот-вот подействовать, но Дивей по-прежнему оставался воробьём.

– Я сделала что-то не так? – разочарованно протянула Эмма. – Наверное, это потому, что заклинание было неправильным или из-за того, что я не волшебница.

– Но я вспомнил, кто я! – воскликнул Дивей. – Ко мне вернулась память!

– Ты изменила заклинание, но это даже пошло на пользу, – сказал Арей. – И надо же! Ничего не испортила!

– Тогда почему внешность не изменилась? – растерянно пробормотала Эмма.

Грифон подошёл к воробью и, понюхав его, заявил:

– Дело в том, что чародейка Варга применила необычное заклинание. Она применила двойные чары, которые одним волшебным перстнем не снимешь. Хотя и без него ничего бы не получилось.

– Что нужно сделать, чтобы их снять? – спросила Эмма.

– Известно, что! Поцелуй юной девы.

Эмма прыснула со смеху:

– Опять эти поцелуи. Тётушка Клара говорила, что они обычно помогают только лягушкам.

– Мир волшебства ещё не совсем изучен, – почесав подбородок, ответил грифон.

– И что теперь? Кто будет целовать Дивея? – растерянно протянула Эмма.

– Точно не я, – Гордей покосился на Эмму.

– Ты думаешь, если я его поцелую, он расколдуется?

– Вроде как должен.

Эмма присела на корточки и поцеловала воробья в маленький лоб. В тот же миг вокруг Дивея образовался мягкий свет. Воробей начал увеличиваться в размерах, тонкие лапки превратились в человеческие ноги, крылья – в руки, перья исчезли, и на их месте появилась одежда – чёрный сюртук и брюки. Теперь перед Эммой был не воробей, а красивый светловолосый юноша с добрыми серыми глазами.