разгребать.

– Ситуацию? – вскричал Вальд. – Да мы по самые уши увязли, а ты так спокойно об этом говоришь! Это что, призрачное равновесие междумирья?

– Ты вот иронизируешь, а, по правде сказать, так и есть. Если где и можно познать всю бренность бытия, то как раз между мирами.

– Ну круто. Мой брат вернулся с того света и наглухо поехал крышей. Ты хоть представляешь, что мы тут затеваем?

– Представляю, – спокойно отвечал Иен, – и даже не удивляюсь. Рано или поздно что-то подобное должно было случиться. Сам подумай, наш мир изначально был обречен на провал.

Вальд опять поднялся на ноги и зашагал по комнате. Все его нутро разрывало на части. Возвращение брата, воссоединение с Ли, бегство из Корпорации, полная неизвестность впереди – этого и так было достаточно, чтобы разбить вдребезги его душевное спокойствие, а уж с мечтой – и подавно. Подумать только, он еще и сам вызвался помогать в этом безумии!

– Да ты сам подумай, – попытался успокоить его брат, – все может измениться. Если нам взаправду удастся открыть переход на Лицевую, наша жизнь станет другой!

– У меня уже была жизнь, в которой я был счастлив, – угрюмо прервал его Вальд, – и я не желаю другой.

Эти слова дались ему с немалым усилием, они противоречили мечте, которая теперь растекалась по его сознанию. Но в глубинах его души таилась боль, которая была сильнее. Иен смотрел на брата без прежнего пыла, в глазах плескалась тревога:

– Ты до сих пор не смирился с потерей Ли?

– А разве я ее потерял? – горько спросил Вальд. – Напротив, я вновь ее обрел.

– Но только в качестве друга.

– А другого я просить не смею. То, что я сделал, не исправишь. Я предал ее, Иен, предал! Шесть лет я носился со своей ненавистью. Разве такое можно простить?

– Но она простила.

– Простила. Но с этим прощением я потерял ее бесповоротно. Она будет мне другом, да, но любимой – уже никогда. Да что там, она и не любила меня никогда толком.

– Не говори так, брат. Ты же сам знаешь, что это бред.

– Ничего это не бред, она сама подтвердила. С ее стороны это была только влюбленность. Может, еще и детская привязанность, но не больше.

Иен не знал, что и говорить. Помолчал немного, а потом добавил:

– Хорошо, что я не стал пробовать.

– Пробовать что? – не понял Вальд.

– Сблизиться с ней после возвращения.

Теперь Вальд не находил слов. В нем смешивались ревность, обида и сочувствие к брату. Последнее взяло верх. Он тихо проговорил:

– Ты любишь ее?

– А разве можно ее не любить? – в голосе звучала тоска.

– Увы, Шейн нас обошел.

– И что она в нем нашла? Ли не из тех, кто падок на богатство и власть.

– Как она сама сказала, с ним она может быть слабой.

– А с тобой не могла?

– Я думал, что могла. Как видишь, ошибался.

Близнецы окунулись в тишину. Каждый думал о своем, и оба – о своей спасительнице. В конце концов Иен задумчиво проговорил:

– Ну и пусть. Мужчины приходят и уходят, а наша связь останется на века. Быть может, все так и должно сложиться. Полюби она одного из нас, второй бы страдал. Я и сам чуть не свихнулся за те четыре года, что вы были вместе.

– Тоже верно, – откликнулся Вальд. – Помнишь, как подростками мы ссорились из-за нее?

Иен рассмеялся, вспоминая их глупые соревнования за внимание юной спасительницы. А Вальд думал о том, как легко спутать любовь страстную и почтительную. Чем больше он размышлял о Ли, тем больше осознавал, что его любовь проистекает из уважения и благодарности, но отнюдь не из страсти.

– Мы с тобой ведем себя, как две сентиментальные девицы, – вдруг раздраженно бросил Иен, отринув прежнее веселье.

– Не мудрено. Нам крепко досталось в последние дни.

– Да еще и мечта эта… Странное чувство, да?

– И не говори. Неужели у них всегда так?

– У лицевиков? Если и так, то скоро мы сможем сами проверить.

Раздался стук в дверь.

– Входите! – крикнул Вальд.

Дверь отворилась, и на пороге возник Иль, бесстрастный и собранный.

– Господа, – чинно проговорил он, – вас ждут в малой гостиной. Общий сбор.

Братья синхронно поднялись и поспешили вслед за Илем.

В малой гостиной вновь собралась их теплая компания. Лианелла тихо сидела на небольшом диванчике подле Шейна и с преувеличенным вниманием рассматривала свои пальцы. «И как ему удалось ее успокоить?» – с завистью подумал Вальд. Ли, заслышав шаги, подняла взгляд от своих рук и робко улыбнулась вошедшим.

– Вальд, – с порога обратился к нему Шейн, – ты готов к переносу в пустого? Нам бы как можно скорее все провернуть.

– Всегда готов, – отозвался стиллер.

Они с братом расположились на соседних креслах и оба внимательно разглядывали хозяина дома.

– Вот адреса, – Шейн протянул Вальду лист бумаги, – с первого скрижаль надо забрать, на второй – доставить.

– По второму адресу дом, я помню. А с первым что?

– Обычная квартира. На лестничной клетке всего две двери. Позвонишь сначала во вторую. Тебе откроет пожилая дама. Скажешь ей, что ты от Станислава Даниловича. Она тебе вынесет шкатулку. Там код, запоминай: 27-13-42. В шкатулке будет ключ от двери и план квартиры. По плану найдешь сейф, введешь те же цифры, только в обратном порядке: 42-13-27.

– В сейфе скрижаль?

– Да, она. Отвезешь ее по второму адресу, там тебя встретит старик и покажет твою комнату. В комнате положишь скрижаль на стол – он там единственный – и тогда можешь возвращаться. Вопросы есть?

– Какие уж тут вопросы? Все понятно. Когда могу приступать?

– Да хоть сейчас. Ли, проводишь его для перемещения?

Та согласилась, поднялась с диванчика и жестом показала Вальду следовать за ней. Он повиновался, поражаясь, какая перемена произошла с Лианеллой за такой короткий срок. Она в молчании проводила его до маленькой спальни, подоткнула подушку, когда он улегся и взяла его за руку.

– Будь осторожнее, – прошептала она.

– Буду, – вяло отозвался Вальд, уже погружаясь в сон.

Последнее, что он почувствовал в своем теле – касание нежных губ к его лбу.

Очнулся он уже в теле Олега. Он оставил пустого у Вероники, когда они уходили на Изнанку. Тяжело поднялся с кровати – голова кружилась после переноса – и побрел на кухню, чтобы подпитать пустого. После завтрака он почувствовал себя лучше, силы возвращались к Олегу, а вместе с ними поднималось настроение. Здесь, на Лицевой, ему стало куда спокойнее, чем в доме Шейна, где после получения мечты он чувствовал себя, как в