— Я не стану. Это слишком. — Развернувшись к окну, Майя скрестила руки на груди и опустила глаза.

— Наверное, Полина права, кто-то должен спеть, — нерешительно сказала Мэнди. — Быть может, более неправильно будет, если песня не прозвучит вовсе.

— Я… я не знаю.

Полина взяла Майю за руку и повела через весь зал в угол, откуда играла музыка. Незаметно там стоял микрофон, который до этого момента был абсолютно не нужен. Полина выключила музыку, и все уставились на нее. Кто-то закашлялся, кто-то уставился себе под ноги, лишь Эльвира, не отрывая взора, угрюмо смотрела на импровизированную сцену. Все, кроме Жени, понимали, почему музыка прекратилась и какую песню должен спеть хоть кто-то, и испытывали от этого отвратительную неловкость.

— Всем привет, — раздался по залу голос Полины. — Кто-то посчитает это странным, но Кристина всегда говорила: «Без этой песни праздник не праздник». Майя любезно согласилась спеть ее сегодня для нас в память о нашей подруге.

Вот, что должна спеть Майя, теперь Женя понял — песню, которую до этого всегда исполняла Кристина. Ему представлялось это странным и даже диким. Он озадаченно взглянул на Майю, глаза которой судорожно бегали по залу в поисках кого-то. Она была испуганна и совсем не хотела петь, но музыка уже заиграла, и Женя узнал ее с первой секунды.

В его сознании Майя крутила колеса на велосипеде и кричала ему: «Пой!». Он потряс головой и увидел ее вновь уже в реальности, но теперь она была другая. Страх в ее глазах был настолько велик, что казалось, будто она видит перед собой призрака. Ее руки были сжаты в замок за спиной, глаза обращены на Полину — она как бы спрашивала: «Ну? Теперь ты довольна?».

Жене не хватало воздуха и становилось жарко в толстовке «Levi’s». Он попятился к выходу из зала, чтобы не слышать, как она поет, но не успел. Оказавшись зажатым в толпе, он услышал ее голос с нотками паники: «Где Джо? Вы видели Джо?». Никто не ответил, и ей пришлось поддаться музыке.

«Took a ride to the end of the line where no one ever goes…», — начала она петь в своей особой манере тоненьким голосом, и Женя вышел из зала. Он не знал, куда направляется, но в зале ему казалось, что он находится на похоронах. В холле он выдохнул, начал рассматривать картины, что висели на стенах, и старался не слушать музыку из соседней комнаты, но как всегда в такие моменты, каждое слово отчетливо отпечатывалось в его мозгу.

— Эй, — услышал Женя позади себя чей-то голос и, испугавшись от неожиданности, вздрогнул. Повернувшись, он увидел перед собой Эльвиру.

Она небрежно прошагала к лестнице и села на третью ступеньку, в то время как Майя уже начала петь припев, ловко беря высокие ноты. Женя неторопливо подошел к Эльвире и, положив правую руку на перила, взглянул на нее сверху вниз. Она подняла глаза и безмолвно развела руками, предполагая, что Женя поймет ее.

— Ты не хотела, чтобы «Relax» пели сегодня?

— Конечно же, нет. Но Кристина бы не простила, если бы песня не прозвучала. Она вечно твердила: «Если вы не дадите мне спеть мою песню, то я не приду». Вечеринка — не вечеринка без Мики.

— А как же «What is love»31? Фаната этой песни у вас не имеется?

Эльвира нахмурилась, так что на ее переносице образовались маленькие морщинки.

— Ты говоришь, как старикан. Этой песне лет сто.

— Я и есть старик, просто выгляжу молодо. Я — Бенджамин Баттон, поэтому живу в неправильном порядке.

Женя никогда не был хорошим шутником, поэтому даже не надеялся, что Эльвира оценит его юмор, но она через силу сдержала улыбку и покачала головой.

— Не шути так. Я не хочу сегодня смеяться.

В изумлении Женя изогнул бровь, отметив для себя, что у Эльвиры с чувством юмора не слишком все хорошо. Как и у него самого вообще-то.

— Мама сегодня звонила, — обыденным тоном заявила девушка, и Женя не совсем понял, почему она решила с ним этим поделиться.

— Все в порядке? — Он положил руку на плечо Эльвире и приободряющее улыбнулся.

— Она сказала, что любит меня ничуть не меньше, чем Кристину, и велела приходить домой.

— Ты вернешься?

— Вернусь. Это моя семья, и я не хочу потерять ее. Мы должны быть рядом с близкими, потому что… все не вечно. Я поняла это, когда Кристины не стало. Она очень любила проводить время с родителями, а я… мы с Алексом находили занятия, вроде как, повеселее. Ты не поверишь, но в этом году я полюбила собирать пазл всей семьей. Звучит отвратительно, но на деле… это очень интересно. Только не говори никому, а то не хочу терять свою репутацию.

Последнее явно было сказано с иронией. Женя захохотал, и в этот момент в зале вся толпа запела с Майей финальный припев. Удивительно, но голоса у поющих так сочетались, что по коже бежали мурашки.

— Я тоже просто в ужасе32, — как бы отвечая на слова песни, произнесла Эльвира. Женя кивнул, и песня резко прекратилась.

В зале повисло молчание, но уже через несколько минут заиграла «Oh! Darling»33, зазывая всех на медленный танец, а еще через несколько секунд где-то за лестницей раздались чьи-то быстрые шаги. Женя знал, что это она, но даже не догадался выйти навстречу, чтобы приободрить ее.

Она стрелой промчалась в соседнюю комнату, и Женя переглянулся с Эльвирой.

— Думаешь, стоит пойти к ней? — с сомнением в голосе спросил Женя.

— Думаю, стоит поцеловать ее уже, — учительским тоном заявила Эльвира. — Лучше уж сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал… Она сейчас на улице. Вышла туда через заднюю дверь, которая идет из кухни. Иди!

Ни разу не обернувшись, Женя прошел на кухню. Тусклый свет попадал в комнату только через окно, но этого было достаточно, чтобы найти дверь. Постояв немного в тишине, Женя вышел на улицу, и ему в лицо тут же обдало прохладой.

Ночь выдалась довольно теплой, но Майя, стоящая на террасе без верхней одежды, наводила страх. Ни слова не произнося, Женя стянул с себя толстовку и остался в одной футболке. Молча он накинул кофту на Майю, и она только сейчас повернулась к нему лицом, хоть и слышала, когда он появился.

— Это отвратительно, Джо! — воскликнула она, не рыдая, но точно злясь на саму себя. — Я не хочу занимать ее место. И никогда не хотела. Полина либо издевается надо мной, либо думает, что у меня сердца нет, но у меня есть сердце. И оно разрывается от боли. — По щекам Майи потекли слезы, и она прислонилась спиной к перилам террасы.