Чуть впереди бежали далматинцы, а Майя напевала ту песню Beatles, под которую они когда-то танцевали. Они уже почти дошли до ее дома, когда Женя мысленно приказал себе, что признается ей во всем прямо под ее окнами, и в ту же секунду его телефон завибрировал.

«Я знаю, что Майя уже приехала. Дома ее нет. Если вы вместе, то приходите ко мне. Я жду вас у ее дома», — прочитал Женя вслух смс от Эльвиры, и Майя сорвалась с места.

Она бежала к своему двору так быстро, что Женя едва ли поспевал за ней угнаться. Бежать, конечно, пришлось недолго, потому что они были совсем рядом, но, во-первых, он ненавидел кроссы еще со школы, во-вторых, с собаками на поводках это было делать довольно трудно.

Эльвира сидела на скамейке в одиночестве, и, подбежав к подруге, Майя упала на колени и обняла девушку. Женя стоял совсем рядом с ней и видел, какими удивленными были глаза Эльвиры в тот момент.

— Не обязательно было бежать. Это не настолько важно… — произнесла она холодным голосом.

— Мне плевать, важно или нет, — начала Майя, тяжело дыша из-за непредвиденной пробежки. — Если моим друзьям нужна помощь, то я прибегу из другого конца города, прилечу из любого конца света… Ты же знаешь! Ради тебя…

— Знаю, — ответила Эльвира не таким ледяным голосом, как до этого. — Поэтому тебя и искала… А вы… откуда? Не поздно ли для прогулки с собаками?

— Вообще-то мы еще днем ушли… — начал Женя, пристроившись рядом с Эльвирой на скамейку.

— Да… — поддержала Майя и села по другую сторону от подруги. — Куда мы только не сходили, но если мы начнем рассказывать, то это займет слишком много времени. Лучше ты скажи, что случилось? Это связано с Кристиной?

Эльвира прикусила нижнюю губу и безмолвно кивнула. Женя чувствовал, что он лишний здесь, но уйти было бы более невежливо.

— У Крис завтра День рождения, но… — начала Майя, но Эльвира резко ее прервала.

— Я знаю, что жизнь продолжается и без нее, — довольно грубым, как показалось Жене, голосом сказала девушка. — Все из-за мамы…

— Она что-то сказала? — тревожно спросила Майя, определенно, зная что-то, чего не знал Женя.

— Конечно, сказала, — ехидно ухмыльнувшись, ответила девушка. — Она весь день в истерике, но ведь это ее не оправдывает? — в никуда задала вопрос она и положила локти на колени, чуть нагнувшись вперед. Женя бросил взгляд на Майю в надежде, что она обратит на него внимание и хоть мимикой объяснит, в чем дело, но сейчас ей было плевать на него. — Она все же сказала это, Майя. — Эльвира оглянулась на свою подругу, и даже Женя заметил, что ее глаза полны слез. Еще мгновение, и Эльвира не выдержала и зарыдала.

— Нет, она так не думает. — Майя сжала руку подруги в своих ладонях.

— «Это должна была быть ты, а не она». Это прямая цитата.

Маленькая слезинка прокатилась по Майиной щеке и упала на ее атласную юбку.

— Она сказала это не потому, что не любит тебя, не потому, что так думает…

— Ты не знаешь ее, Майя, и никогда не знала. Она всегда любила Кристину больше. Это все знали, и Кристина это знала, поэтому она сама так любила меня, потому что знала, что если не она, то… — Эльвира высвободила свою ладонь из рук Майи и вытерла слезы с глаз. — Я всегда все делала не так в отличие от Крис, но… Алекс тоже виноват. Мы оба постарались на славу…

— О чем ты говоришь? — встрял в беседу Женя, и Эльвира словно только сейчас заметила его присутствие.

— Они вместе учились, — заполнила ненужную паузу Майя.

Эльвира усмехнулась.

— Ну, тут ты, конечно, завернула… — произнесла она. — Учились вместе… Нет, мы скорее были в одном классе, чем вместе учились.

— В смысле? — не понял Женя. — В чем разница?

— Да в том… Если я хоть что-то еще учила, то Алекс… он просто посещал уроки… Мы редко ходили, и, наверное, это главная моя ошибка…

Все замолчали, и был слышен только шепот ночи, опускающейся на город. Бедные далматинцы уже хотели спать, и Женя поглаживал их по головам каждого по очереди.

— Я очень скучаю по ней, — раздался в тишине негромкий голос Эльвиры. — Вот бы хоть на минуточку снова оказаться рядом с ней, услышать ее смех, увидеть ее улыбку. Вживую. Не на видео. Там все не по-настоящему как-то. На видеозаписях она на себя не похожа. Все искажено. Все фальшиво. И дальше все будет только хуже… Я уже не помню ее голос, совсем не помню, но время все больше и больше будет стирать ее из нашей жизни…

— Так! — Майя вскочила со скамейки и положила руки на талию, что выглядело довольно угрожающе под светом одного лишь фонаря, стоящего рядом с ней. — Сейчас ты пойдешь ко мне и престанешь печалиться. Так и быть, — она наигранно развела руками, — я пожертвую тебе свою последнюю лавандовую бомбочку для ванны…

— Тогда я пойду! — тут же отозвался Женя, и далматинцы радостно встрепенулись.

Майя кивнула. Женя и Эльвира встали со скамейки, и теперь Эльвира тянула Майю за собой в дом, но та уходить еще не собиралась.

— Завтра приходи пораньше, Джо! — сказала она. — Мы будем ждать…

Женя улыбнулся. Улыбка получилась немного грустной, потому что в этот момент он краем глаза наблюдал за Эльвирой с красными от слез глазами. Она их вытерла и выглядела уже не такой разбитой, но Жене от ее вида все равно становилось не по себе.

— Тогда пока? — проговорил он неуверенно.

— Да, пока… — ответила Майя, неловко улыбаясь.

— Пока!

— Да, ладно…

— Ага, пока!

— Ну, все… — не выдержала Эльвира, уже представляя себя лежащей в ванне. — Попрощались уже. Так до утра простоять можно. Пока, Джо! Завтра увидимся…

Эльвира утянула Майю за собой в подъезд, а Женя остался стоять один со своими питомцами. Но через пару секунд дверь неожиданно открылась, и снова появилась Майя. Она улыбнулась, увидев Женю, и произнесла:

— Ты еще не ушел?

Он помотал головой.

— Я просто хотела сказать… до встречи…

Она подбежала к нему и обняла, и ему тут же стало невероятно тепло от ее объятий. Махнув ему рукой, она снова скрылась за дверью своего подъезда, а Женя улыбнулся в пустоту и побрел домой, всю дорогу давая самому себе наставления о том, что завтра он точно должен сказать ей все, а там уж будь, как будет.

Майя сидела за столом в своей кухне, пила какао и улыбалась сидящему напротив Жене. Стоял по-настоящему жаркий день, из-за чего окно было открыто настежь, и тюль лимонного цвета то медленно опускался, то быстро поднимался, то норовил окутать собою Женино лицо.