— Ты уверен?

— Ага, ему шестнадцать, если верить словам Нелли.

Майя округлила глаза и издала глупый смешок. Конечно, Женя тоже вчера принял Стаса за молодого человека лет двадцати пяти и даже не мог подумать, что перед ним тот самый Стас, но, кажется, даже он не был удивлен сегодня встрече с братом его подруги так же, как сейчас Майя тому, что ему шестнадцать лет.

— Майя, ты знаешь, что однажды один человек так удивился, что умер от удивления? — сказал Женя, чтобы как-то вернуть Майю в ее нормальное состояние.

Она тут же успокоилась, но через мгновение расхохоталась, да так звонко, что на нее тут же все оглянулись, и далматинцы удивленно изогнули мордочки, и Стас прибежал из другой комнаты и застыл в дверном проеме. Выгнув спину, Майя смеялась и будто бы даже не желала останавливаться, но отклонившись чуть назад, она явно забыла обо всех законах физики и чуть не упала. Женя вовремя схватил ее за плечи, и она всем телом навалилась на него и еще раз хихикнула. Стас громко кашлянул, и Майя взглянула на него. Он хотел ей улыбнуться, но отчего-то передумал и крикнул, чтобы Нелли из кухни услышала:

— Мне нужно уйти! Вернусь поздно!

После этих слов он вышел из комнаты, а еще через несколько секунд хлопнула входная дверь.

— Я хочу ему кое-что сказать, — сказал Женя исключительно Майе, и она кивнула.

Майя спрыгнула с кресла и уселась на полу рядом с любимым Скотти и сказала Марку что-то, чего Женя уже не слышал, потому что был на пути к выходу. Он не понимал, что хочет сказать Стасу, но знал, что просто должен сделать хоть что-то.

Стас мирно сидел на ступеньке, словно поджидая именно Женю, словно зная, что он появится здесь сейчас.

— Ты ждал меня? — с сомнением в голосе спросил Женя, и Стас бросил на него насмешливый взгляд.

— Слишком много на себя берешь, — буркнул он, водя указательным пальцем по ободку козырька своей обожаемой кепки. — Я ждал лифт.

— Правда? — Женя нажал на кнопку вызова лифта, и дверцы тут же открылись. — Даже не буду спрашивать…

— Ну что? — с вызовом спросил Стас. — Она сказала? Она все сказала вам, да? И ты здесь именно поэтому…

— Нет. То есть… только мне. И я лишь хотел сказать, что понимаю тебя…

Стас ухмыльнулся.

— Тоже умираешь?

— Нет, — пребывая в некотором замешательстве, ответил Женя.

— Значит, ты умирал раньше?

— Нет, просто…

— Тогда с чего ты решил, что понимаешь меня?

— Знаешь, когда мне было одиннадцать, умер мой отец…

В глазах Стаса не было ни капли заинтересованности или сопереживания.

— Прости, но с чего ты взял, что мне это интересно?

— Ну, мне тогда тоже было хреново, но я справился… в смысле, сейчас мне немного легче…

— Ты не понимаешь, Женя, — Стас хлопнул ладошами по коленям и резко встал.

— Чего?

Брат Жениной подруги намеренно толкнул его в плечо и двинулся вниз по лестнице, вероятно, забыв о том, что «ждал лифт». Где-то на половине пути к первому этажу Стас остановился и громко проговорил:

— Ты не понимаешь того, что я не как ты. Я умираю. Я как твой отец. Так что помочь ты можешь, пожалуй, только Нелли.

Он быстро побежал по ступенькам. Дверь в подъезд захлопнулась. Стас ушел, а Женя до сих пор смотрел в ту сторону, где совсем недавно стоял брат Нелли. «Быть может, в словах этого парня был смысл? — размышлял Женя. — Хотя… ведь он не при смерти».

Когда Женя, наконец, повернулся лицом к квартире Нелли, то увидел Майю и вздрогнул от неожиданности. Девушка, отчего-то смущенная, стояла в стороне и боязливо смотрела на Женю. Он даже и не услышал, как открывалась входная дверь, поэтому понятия не имел, когда она здесь появилась. Он надеялся, что она не слышала…

— Все в порядке? — спросила она нерешительно.

— Да, конечно, все супер.

Женя заглянул в ее глаза и тут же понял, что она все знает. Ее глаза были просто огромные то ли от шока, то ли от страха.

— Что-то не так? — спросил у нее Женя, не желая травмировать ее психику ненужными переживаниями.

— Он болен? — едва слышно прошептала она.

Женя молча кивнул. В воздухе повисло напряжение. Майя тяжело вздохнула — она уже была в такой ситуации однажды.

Она. Эльвира. Скамейка в ее дворе. 14 декабря 2011 года. В тот день она узнала, что Кристина больна.

— Ты не говорил, — второй раз проговорила Майя. У нее появилось ощущение дежавю.

— Да, Нелли сказала мне недавно… Я даже не в курсе, знают ли Марк и Миша… Ты только Нелли ничего не говори, — Женя сделал шаг вперед навстречу Майе, и она вжалась в стену, скрестив руки на груди. — Она не Мэнди. Лучше делай вид, что вообще ничего об этом не знаешь, ладно?

Майя кивнула, но потом вдруг сказала:

— Не знаю, получится ли у меня… делать вид, — она резко перестала говорить и уставилась в пол. — Я постараюсь.

— Ты его не знаешь, Майя! Почему так реагируешь? — искренне не понимая, спросил Женя и встал буквально в шаге от девушки.

Майя подняла голову и уставилась прямо в глаза Жене.

— Смерть — это то, к чему человек не приспособлен. Никогда не возможно к ней привыкнуть.

— Майя, он не умирает. — Женя положил руку ей на плечо, и она слегка наклонила голову, словно желая щекой прикоснуться к тыльной стороне его ладони.

— Он сам так сказал…

— Да брось, ему шестнадцать, а в это время вся жизнь кажется апокалипсисом. Вероятнее всего, у него ранняя стадия, поэтому…

— Ты так думаешь? — в голосе Майя слышалась надежда.

— Да, конечно.

Она улыбнулась уголками губ, но все еще была растеряна, потому что смерть — это то, чего она на самом деле боялась.

Вдруг дверь в квартиру Нелли вновь распахнулась, и из-за нее показалась голова девушки.

— Ну и? — спросила она и, стоя на одной ноге, схватилась за ручку, и начла скрипеть дверью. — Миша уже поставил фильм. Ждем только вас. Если вы решили сбагрить на нас своих собак и сбежать, то ничего не выйдет!

Майя залилась смехом, подпрыгнула к Нелли и поцеловала ее в щеку, и Жене представилось, что на месте его подруги, мог оказаться он сам. Он думал об этом половину фильма, как вдруг главный герой кинокартины сказал: «Я верю в одну вещь. Всегда нужно признаваться в любви тому, кого любишь». Тогда Женя понял, что именно это он должен сделать сегодня, потому что другого пути уже нет. Теперь он был настроен решительно, но, выйдя из дома Нелли, слегка растерялся опять.