«Это дом, – решила Рената и стало ей грустно. – Я ведь одна тут, в доме. Кроме нас двоих тут никого нет! Только я и дом…»

Захотелось спать. Зевнула. Прислушалась к себе, проверяя: а не будет ли ей страшно ночевать в доме одной? Когда она одна тут ночевала? Да никогда! Это ведь первый раз!

Но никакого испуга, никакого страха. Да, дом для нее одной слишком большой, но половина Йонаса заперта на ключ, а ее половинка дома в два раза меньше самого дома. Ровно в два раза меньше. На то ведь она и половина!

Выключила свет. Легла.

– Спокойной ночи, дом, – прошептала и вскоре заснула.

– К китайцам или к индусам? – спросила Ингрида, оглянувшись на стоящего рядом Клаудиюса.

– Ясно, что к индусам! Ты индийскую кухню больше любишь! – ответил он и оглянулся на только что припаркованную машину.

Как бы ему хотелось самому водить этот чудесный, словно из «Алисы в Стране чудес», «Морис Майнор Тревел» с его лакированными деревянными рамами окошек! Нет, конечно, быть пассажиром тоже неплохо, но быть пассажиром, когда за рулем машины Ингрида, – удовольствие под вопросом. Женщина за рулем хороша, когда она одна в машине. Или с детьми. Мужчина в качестве пассажира женщины за рулем – это уже что-то, вызывающее чувство собственной неполноценности.

Вывеска ресторана «Bombay Palace» горела ярким синим цветом. За окнами ресторана ощущалась жизнь. В соседнем китайском ресторанчике жизнь еще не началась.

– Заказывай, я угощаю! – заявила Ингрида, пододвинув к сидевшему напротив Клаудиюсу меню в кожаном переплете.

– А почему это ты угощаешь? – шутливо возмутился он.

– Ну кто-то должен же кого-то угощать? Кто-то должен кого-то приглашать в ресторан! Если ты этого не делаешь, значит, приглашать должна я. Это же я тебе предложила поужинать? Значит, я и угощаю!

Клаудиюс углубился в чтение меню. Они уже были тут дважды и оба раза остались довольными. Правда, раньше вопрос о «кто кого угощает» не поднимался. Все-таки общая жизнь, общая кровать, общие деньги.

– Вы уже решили или вам помочь? – спросил на красивом английском молодой парень-индус.

– Решили, – Ингрида подняла на него взгляд. – Два нана, два роти, пакора, «чикен-тикка».

Клаудиюс заказал острую баранину в ореховом соусе и рис.

– Ты заметил, что у них в меню есть говядина! – зашептала удивленно Ингрида, когда официант отошел.

– Ну и что? – пожал плечами Клаудиюс.

– Как что? В Индии коровы – это священные животные. Их нельзя убивать, есть, их даже машины на улицах объезжают!

– Так это в Индии, – усмехнулся Клаудиюс. – Там индийские коровы, а тут английские! Индийские коровы – священны, а английские – съедобны!

Ингрида еще раз открыла меню, полистала. Остановила взгляд на одной странице. Клаудиюс прочитал на ее лице изумление.

– Что ты там еще нашла? – полюбопытствовал он.

– Ты не поверишь! – выдохнула она и удивленно мотнула головой. – Точно не поверишь!

– Поверю, – пообещал Клаудиюс.

– Да?! Тогда слушай: «Страны-источники продуктов. Курица – Великобритания, баранина – Новая Зеландия, говядина – Литва!»

Клаудиюс действительно не поверил собственным ушам. Открыл свое меню, отыскал эту страничку, прочитал.

– Вот куда все наши коровы делись! – сказал он и мрачновато хмыкнул. – То-то на хуторах пусто: ни птицы, ни скота…

– Ты что, серьезно? – Ингрида глянула на него саркастически. – А я наоборот, обрадовалась! Литва торгует с Англией! Значит, не так уже все и плохо… Прочитала бы раньше, заказала бы себе литовской говядины!

– Да, надо поддерживать отечественного производителя, – улыбнулся Клаудиюс. – В следующий раз оба закажем карри из литовской коровы!

– Ладно тебе, – отмахнулась Ингрида.

Официант принес два бокала пива и индийский хлеб.

Настроение у Клаудиюса выравнивалось.

Всю дорогу от Ишера до особняка господина Кравеца они ехали молча. Из-за этого было хорошо слышно, как под колесами машины «чавкает» растаявший снег.

– Я сегодня в «Беатрис» переночую, – сообщила Ингрида, закрывая гаражные ворота на ключ.

– Можно, я с тобой? – попросился Клаудиюс.

– Нет, у тебя через полчаса скайп с хозяином, да и кто-то должен в сторожевом домике ночевать! Не обижайся!

Он провел ее до парадного входа в особняк. Постоял, слушая, как она закрывает дверь дома изнутри. Думал еще подождать, чтобы увидеть, как загорится свет в спальне «Беатрис», но ноги сами повели его к домику из красного кирпича, в относительный уют и такое же относительное тепло.

А по дороге он с удивлением понял, что не обижается на Ингриду. Совсем не обижается.

Во рту все еще держался вкус шоколадного крема, в который они с Барби макали круассаны за завтраком. Она отправилась в клинику. Сесиль вчера объяснила Андрюсу, что с европейским паспортом примут бесплатно и никаких проблем не будет. Он сразу передал эту новость Барби, и она перестала беспокоиться. Может, и спать будет лучше следующей ночью?

Синее небо в мелкий горошек разорванных облаков казалось веселым и весенним. Солнце дарило городу теплую желтизну лучей и делало линию границы между своим светом и тенью более четкой. Вот и рю де Бельвиль, по которой Андрюс спускался, умело переставляя легкий алюминиевый костыль, была разделена этой границей между солнечным светом и тенью почти посередине проезжей части. Всегда оживленная, она и сегодня взбадривала Андрюса своим движением, движением и людей, и машин.

Он мог бы еще остаться дома. Полежать или посидеть. Повыглядывать в окно, выходившее во двор. Выпить еще две чашки чаю или заварить кофе. Но через две недели надо платить за квартиру, а потом и за воду с электричеством. И хотя по своему опыту Андрюс знал, что шансы быть приглашенным кого-то развлекать до обеда невелики, но все равно вышел из дому и отправился на рю де Севр. Ведь Сесиль обычно приходит в кафе уже в одиннадцать, а албанцы сидят там, кажется, с самого открытия. Странно, что пропал «джинсовый» Джек! Может, нашел другую больницу, где конкуренции среди клоунов поменьше или вообще нет?

Спустившись на станцию «Бельвиль», Андрюс на мгновение остановился, решая, каким маршрутом воспользоваться сегодня. Прямая дорога через Монпарнас включала в себя две пересадки и забирала не намного меньше времени, чем маршрут через Шарль де Голль – Этуаль. Зато более длинный маршрут, всего с одной пересадкой со второй линии на шестую, позволял снова увидеть Сену, Эйфелеву башню и прокатиться по надбульварному виадуку. И тогда из окна вагона можно несколько минут смотреть на парижскую жизнь свысока, разглядывать ее в забавных деталях, лететь над ней на беззвучном поезде метро.