Спустившись с табуретки, Андрюс вздохнул с облегчением. Не потому, что чемодан оказался легким, а из-за того, что правая загипсованная нога никак не отреагировала болью на непредвиденные физические упражнения.

Андрюс собрался было сразу уйти, но хозяйка остановила его и попросила присесть за столик, накрытый кружевной скатеркой.

– Quel dommage que vous ne parlez pas français![32] – произнесла она и Андрюс понял, что эту фразу она повторяла уже раз пять.

Пока пил чай, предложенный старушкой, Андрюс смотрел в окно мансардной квартирки напротив. В какой-то момент половинка окна квартирки открылась и оттуда выглянул пожилой мужчина. Он точно смотрел на него, на Андрюса. Смотрел удивленно и вопросительно, смотрел так, будто Андрюс у него что-то украл.

Андрюса позабавило его удивление.

Выйдя из парадного, он, ловко орудуя костылем, свернул направо и отправился обратно в кафе. Когда подходил к перекрестку с рю де Севр, увидел мальчика, переходящего дорогу, с длинной телескопической палкой в правой руке и с плоской черной сумкой в левой. Андрюс остановился. Перед глазами всплыл, хоть и достаточно смутно, тот день, когда на улице перед кафе он был сбит с ног и почти затоптан братьями-албанцами, когда он лежал, не чувствуя ни рук, ни ног, когда первое, что он ощутил, постепенно возвращаясь в чувство, был странный мягкий укол в бок, а потом чужая рука и, наконец, чужая ладонь на его лице. Это был тот же мальчик, который остановился и попросил кого-то вызвать из больницы врача для избитого Андрюса. Это точно был он!

Андрюс сорвался с места и заспешил вслед за слепым мальчиком, занося костыль слишком далеко вперед и из-за этого чуть не спотыкаясь. Догнал его возле кафе «Ле Севр». Окликнул по-английски: «Sorry, can I speak to you?»[33]

Мальчик остановился.

– To me?[34] – спросил он и Андрюс узнал его голос.

– Да, – продолжил он по-английски. – Ты мне помог три недели назад. Я тут лежал, как раз справа от двери! – напомнил ему Андрюс, глядя на то самое место.

– А! – воскликнул мальчик, глядя одновременно и на Андрюса, и сквозь него. – Помню! Как вы?

– Уже ничего! Даже бегаю! – ответил Андрюс, сам удивляясь своему бодрому самоощущению. – Можно тебя угостить кофе?

– Я кофе не люблю, – сказал мальчик. – Мне больше нравится чай с канеллями.

– С чем?

– С канеллями из Бордо. Но сейчас я не могу. У меня занятие с учителем.

– А назад ты будешь этой же дорогой идти? – поинтересовался Андрюс.

– Да, через час двадцать.

– Я тебя тут встречу! Хорошо? И тогда выпьем чаю с этими канеллями.

– Хорошо, – согласился мальчик и улыбнулся. – Я приду сюда.

– А как тебя звать? – спросил Андрюс.

– Филипп!

Через полтора часа они сидели в кафе «Ле Севр» за столиком Андрюса и пили чай с обычными французскими пирожными.

– Тут канеллей нет и в кондитерской рядом их тоже не делают, – с сожалением сообщил Филиппу Андрюс. – Я даже не знаю, какие они, как выглядят.

– Кексики с корицей, – объяснил Филипп. – Их в Бордо придумали. Но это пирожное тоже вкусное, только слишком много крема.

В кафе тем временем зашла, кивнув Андрюсу, Сесиль и почти тотчас вышла вслед за позвавшей ее заказчицей. Потом появились братья-албанцы, разговаривая на своем непонятном Андрюсу языке. Тоже кивнули. Один из них, кажется, даже улыбнулся едва заметно, задержав взгляд на слепом мальчике с пирожным в руке.

– А ты тут рядом работаешь? – спросил Филипп.

– Да, иногда прямо тут, в кафе, иногда через дорогу, в больнице.

– И что ты там делаешь?

– Пациентов смешу. В основном детей. Я ведь клоун.

– А меня насмешить можешь?

Андрюс задумался и отрицательно мотнул головой. Потом понял, что его ответ остался не замеченным Филиппом.

– Вряд ли! – сказал он.

– Меня один раз кошка рассмешила, – вспомнил Филипп.

– Как? – удивился Андрюс.

– Она такая круглая была! Я ее минут десять щупал, гладил, смеялся. Я такой толстой кошки никогда в жизни не трогал!

Лицо Филиппа вдруг изменилось, стало серьезным. Он достал из кармана куртки необычный, увесистый мобильник, положил на стол и, пройдясь подушечками пальцев по клавиатуре сверху вниз, остановил руку и нажал какую-то комбинацию кнопок.

Женский голос четко произнес несколько слов по-французски.

– Мне пора, – сказал Филипп. – Уже полтретьего, а в три у нас в лицее репетиция.

– Репетиция чего?

– Ансамбля. Я тут рядом живу и учусь, на бульваре Инвалидов. В лицее для слепых детей. У нас там ансамбль. Я на клавишных играю. А когда вырасту, буду настройщиком пианино. Или буду родителям помогать! Еще не решил.

– Давай телефонами обменяемся! – предложил Андрюс, глядя на необычный мобильник мальчика.

– Давай, – обрадовался Филипп. – Продиктуй мне свой! Только по две цифры!

Поднеся свой мобильник ко рту, Филипп повторял продиктованные Андрюсом цифры по-французски прямо в телефон. Потом быстро и заученно нажал на телефоне тонкими музыкальными пальчиками комбинацию кнопок и замер с улыбкой на худеньком лице. Из кармана куртки Андрюса, висевшей на спинке стула, донесся звонок мобильного телефона.

– Это я, – радостно сообщил Филипп. – Запиши мой номер! Только лучше звони после четырех дня, когда занятия уже закончены!

Вторая встреча со слепым мальчиком явно принесла Андрюсу удачу. Еще до свидания с Полем Андрюса дважды пригласили в детский корпус больницы «Нектар» поразвлечь маленьких пациентов. Так что к Полю он пришел в отличном настроении, и они проболтали целый час! Только выйдя от мальчика, Андрюс понял, что давно уже перестал быть для Поля клоуном. Понял, что не только давно уже не пытался его рассмешить, но даже и нос свой красный из кармана в его палате не доставал. Они просто говорили обо всем и ни о чем. Поль рассказывал про бабушку, умеющую лучше всех приготовить суп фу-фу, вкус которого Андрюс как ни старался, а представить себе не мог, ведь кроме баранины, баклажанов, фасоли и томатов, в нем варились орехи и бананы. Впрочем, точно так же отнесся Поль и к рассказу Андрюса о сладком литовском супе из чернослива и корицы с клецками. Но тут, возможно, в кулинарном недоумении Поля был виноват сам Андрюс, для которого перевести слово «клецки» на английский оказалось неподъемной задачей. Их разговор этого дня мог продолжаться еще долго, но закончился именно национальными супами из-за прихода медсестры, которая уже не раз прерывала их общение для того, чтобы отвезти Поля на процедуры.