Жас кивнула.

– Знаю. В каждой культуре свое представление. Символ универсальный, но везде называется по-своему. Спасибо.

Ева улыбнулась.

– Теперь я оставляю вас на Минерву.

Она вышла из комнаты, слегка подволакивая ногу.

– Пересядете сюда? – Минерва показала на кресло. – Здесь вам будет удобнее.

Жас уселась, вытянув ноги и укрывшись кашемировым платком, как одеялом. Ее все еще знобило.

Минерва устроилась поближе.

Жас поняла, что сейчас мебель расставлена так же, как в кабинетах у психотерапевтов.

– Отлично, начнем. Если хотите, закройте глаза. Это иногда помогает.

Минерва улыбнулась, Жас вернула улыбку.

– Умница. Начнем с дыхательных упражнений.

Сеансы Малахая в Бликсер Рат начинались так же.

– Вдыхаем… раз, два, три, четыре… Удерживаем – раз, два, три, четыре… Теперь медленно выдыхаем… раз, два, три, четыре. Снова удерживаем на выдохе – раз, два, три четыре… и снова…

Напряжение покидало тело: шея… плечи… спина… колени… Мышечный спазм исчез… Ее отпустило.

– А теперь расскажи мне, что последнее ты помнишь перед провалом в памяти?

– Пещеру. И как Тео нашел дневник.

– Отлично. Очень хорошо. Давай немного задержимся в пещере. Оглядись. Ты видишь Тео? Переведи взгляд на свои руки… ноги… Что ты видишь?

Жас описала пещеру, странный камень-метеорит и ниши с фигурками-тотемами и костями.

– Расскажи мне о тотемах.

– Грубо вырезанные фигурки, маленькие, наполовину люди, наполовину звери – как и в настенной живописи. Я взяла одну: полукота. Она намокла, я потерла, и появился удивительный запах.

– Запах… Помнишь его? – мягко спросила Минерва.

Жас вспомнила янтарный тотем, его запах, и это вызвало вереницу образов – как если бы ей крутили кино внутри ее собственной головы. История маленькой семьи: мать, отец и сын. Она не знала их, но ощущала эмоции. Их тревогу, гнев, любовь…

Эти образы, эти люди и их проблемы не вызывали в ее собственной памяти ни малейшего отклика. Чуждое. Чужое.

Девушку ошеломила боль человека, чью трагедию она наблюдала.

– Я в пещере. Боги посылают мне видение, и я понимаю, в чем состоит мой долг перед племенем. Но тяжесть этого груза так велика… Я лучше умру, чем приму его. Вероятно, я ошибся, не так понял ниспосланное. Это не может быть правдой. Не может быть, что меня ждет именно это.

Когда Жас открыла глаза, Минерва по-прежнему сидела в кресле, подавшись вперед, и слушала. Первым нарушил молчание Тео, который тоже почему-то оказался в комнате:

– Ты все это видела?

– Да.

Тео недоверчиво покачал головой.

– Не понимаю. Но эта история мне знакома.

– Знакома? – переспросила Минерва.

– Ну да. Я будто заранее знал все, что скажет Жас.

Жас изумленно посмотрела на них.

– Я же не могу видеть то, о чем помнит Тео.

Минерва перевела взгляд с Жас на племянника:

– Возможно, это уже случалось.

– Что случалось? – не поняла Жас.

Минерва решительно встала.

– Мне надо позвонить.

– Прямо сейчас? – фыркнул Тео. – Что, черт побери…

– Сначала я кое-что выясню. – Минерва посмотрела на Жас. – Ты все сделала отлично. И я помогу тебе, обещаю. Позволь мне позвонить – а потом я все объясню. Не тревожься, все будет хорошо.

Она вышла из комнаты.

Жас перехватила взгляд Тео: его глаза выцвели, в них плескалась тоска. На лбу выступила испарина. Он сжимал и разжимал кулаки.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он.

Она качнула головой.

– Нет. Тео, но ты же нашел дневник, правда? Мне не примерещилось?

Его взгляд прояснился.

– Да.

– Посмотреть можно?

Тео вернулся через несколько минут. Осторожно передал ей тетрадь.

Жас коснулась истертой обложки. Открыла дневник. Там, в пещере, она так и не сумела толком его рассмотреть. Сейчас, при ярком свете, было проще изучить убористый наклонный почерк. Она перечитала первый абзац, затем перескочила в самый конец. Страницы были пронумерованы: от первой до двадцать пятой.

Жас принадлежала к той категории людей, что всегда читают книгу с конца. Не всю последнюю главу, а только финальные несколько строк.

Брат однажды спросил ее почему. Подумав минуту, она заявила, что обойдется без неприятных неожиданностей. Их и так слишком много в реальной жизни.

Сейчас она хотела заранее узнать, что за рассказ ее ждет. Узнать, как все завершилось: хорошо или плохо.

Последние три слова на двадцать пятой странице тем не менее преподнесли сюрприз. Жас подозвала Тео.

– Здесь не закончено. Взгляни.

Тео, нахмурившись, всматривался в текст.

– Переведешь?

– «Продолжение этой истории – в следующей тетради», – прочитала она. – Должна быть еще одна.

– Там ничего больше не было.

– А когда ты обнаружил этот дневник, ты заглянул в остальные ниши?

– Нет. Вода поднималась.

– Нам придется вернуться.

– Мне придется вернуться.

– Я с тобой.

– Обсудим позже. А сейчас давай прочитаем и переведем весь текст. Все равно нужно дожидаться отлива и…

В комнату вошла Минерва с телефоном в руке.

– Я поговорила с Малахаем. Он просит, чтобы ты позвонила ему, когда мы тут закончим, Жас.

– А при чем тут Малахай? – не поняла Жас.

Тео встал и собрался выйти.

– Нет, Тео, останься, – попросила Минерва. – Тебе тоже стоит послушать.

Она подождала, пока он снова устроится в кресле, и тяжело вздохнула.

– Еву тоже нужно позвать.

Она вышла и вернулась с сестрой.

Когда все устроились, Минерва обратилась к Тео и Жас:

– В клинике Малахай и другие врачи были сторонниками идей Юнга о коллективном бессознательном.

– Мы знаем, – подтвердил Тео.

Жас кивнула. То, что она узнала в Бликсер Рат, ей действительно помогло. Теория о том, что коллективное бессознательное включает память, инстинкты и опыт всех ранее живших людей. Общий поток, черпать из которого может каждый.

Поначалу это было трудно переварить. Но затем она на собственном примере убедилась, что все это действительно хранится в глубинах «я» и влияет на мотивацию и поступки. Теория Юнга лично для нее оказалась тем инструментом, который помог исцелению и только усилил ее интерес к мифологии. Именно это стало краеугольным камнем в решении о том, какую профессию выбрать.