К сожалению, были и другие причины Великой рецессии, начавшейся в 2007 году, способствовавшие расширению экономического ущерба весьма опасными и страшными способами. Многие американские домохозяйства были «чрезмерно кредитованными» – иными словами, они взяли в долг гораздо больше, чем могли себе позволить. Бум на рынке жилья привел к тому, что стали строиться дома все больших размеров, вследствие чего суммы кредитов на недвижимость неуклонно росли. При этом первоначальный взнос при покупке дома – собственные деньги покупателей, получивших кредит, – становился все меньше в сравнении с заимствованными средствами. Благодаря низкокачественным ипотечным кредитам (та еще финансовая инновация!) людям, которые в противном случае наверняка были бы признаны некредитоспособными, стало намного проще занимать деньги. А некоторые даже стали заимствовать особо агрессивными способами, например без первоначального взноса. Все эти методы отлично работают, когда цены на жилье растут: человек, просрочивший выплаты по ипотеке, всегда может продать дом и погасить кредит. Но когда «пузырь» на рынке недвижимости с треском лопнул, ситуация стала поистине катастрофической. Американские семьи с избыточными кредитами вдруг обнаружили, что они не в состоянии выплачивать ипотеку, но и продать дома им тоже не удавалось. Миллионы домов и квартир были изъяты банками и другими финансовыми учреждениями, выдававшими ипотечные кредиты, и выставлены на продажу. Когда все это жилье вывалилось на рынок, цены на недвижимость рухнули, усугубив и без того огромные проблемы в этом секторе. Однако самое страшное было еще впереди.

Ипотечный кризис распространился на финансовый сектор США сразу по двум связанным друг с другом каналам. Во-первых, банки столкнулись с большим количеством ненадежных кредитов и уже не могли, да и не хотели, выдавать новые займы. Люди, желающие купить дом, тоже сталкивались с трудностями, даже если условием получения кредита был большой первоначальный взнос. Как вы, конечно, уже догадались, все это еще больше усугубило проблемы на рынке с недвижимости. В свою очередь инвестиционные банки и хедж-фонды Уолл-стрит накупили ипотечных деривативов – новомодных финансовых продуктов, таких как ценные бумаги, обеспечиваемые ипотечными кредитами, стоимость которых так или иначе была привязана к рынку недвижимости с его стремительно летящими вниз ценами. Подобно американским домовладельцам, ради таких инвестиций эти институты излишне активно заимствовали средства, следовательно, у них тоже возникли проблемы с кредиторами. При этом львиная доля долга была, с позволения сказать, «застрахована» с применением дефолтных свопов, описанных в главе 7, что сильно ударило по многим компаниям.

Осенью 2008 года всем казалось, что Уолл-стрит, да и вся глобальная финансовая система, потерпит полный и окончательный крах. Самый серьезный момент настал тогда, когда инвестиционный банк Lehman Brothers признал свою неспособность выполнить краткосрочные долговые обязательства; это означало, что без вливания внешнего капитала ему придется объявить о банкротстве. Казначейство и Федеральная резервная система США не могли, или не пожелали, спасти Lehman. (Ранее в том же году они спасли Bear Stearns, еще один проблемный инвестиционный банк, организовав его поглощение банком JPMorgan Chase.) После того как Lehman объявил о банкротстве, оставив всех своих кредиторов у разбитого корыта, глобальную финансовую систему «заклинило». Чиновник высокого уровня из Казначейства США так описал панические настроения в статье в New Yorker: «Lehman Brothers вызвал коллапс Reserve [инвестиционного фонда денежного рынка], что, соответственно, привело к массовому изъятию вкладчиками депозитов с денежного рынка, и фонды этого рынка перестали покупать коммерческие бумаги [краткосрочные кредиты корпораций, такие как GE]. Рынок коммерческих бумаг оказался на грани разрушения. В этой точке банковская система перестает функционировать»[158].

Здравомыслящие люди говорили о том, как выжить, выращивая коз на своем заднем дворе. Ладно-ладно, не здравомыслящие люди, а я сам. Мой бывший сосед по общежитию в колледже добился в жизни больше меня и стал СЕО крупной компании. Так вот он признался, что прятал 10 тысяч долларов в ковбойских сапогах в собственном шкафу. Меня при этом больше всего заинтересовало, зачем ему нужны ковбойские сапоги. В своих панических настроениях мы были не одиноки. Джеймс Стюарт описал крах Lehman со всеми его негативными последствиями в блестящей статье в New Yorker:

Вовсе не обязательно быть инвестиционным банкиром, чтобы вас заботили и тревожили подобные вещи – а также чтобы понять, почему федеральному правительству было необходимо как можно скорее остановить панику на Уолл-стрит. Когда финансовую систему заклинивает, никто не получает кредиты. В этот момент здоровые и стабильные компании становятся менее здоровыми, потому что лишаются доступа к кредитам, которые позволяют им делать то, что необходимо для бизнеса, например закупать материалы и оборудование. Ущерб от кризиса финансовых механизмов распространяется буквально на все стороны жизни американского общества. В 2009 году объем предварительных заказов на печенье девочек-скаутов упал на 19 процентов по сравнению с предыдущим годом[160]. А количество фильмов для взрослых, выпускаемых в Южной Калифорнии, уменьшилось с пяти-шести тысяч в год до трех-четырех. Журнал Economist написал о макроэкономических эффектах такого сокращения объемов порно-фильмов следующее: «Одни компании закрылись, другие консолидируются или пытаются выжить любым способом. Для 1200 действующих порно-актеров из Долины Сан-Фернандо это означает меньше работы и больше жизненных невзгод… А на каждого порно-актера, по словам госпожи Дьюк [пресс-секретаря индустрии фильмов для взрослых], приходится несколько человек обслуживающего персонала, от звукооператора до тех, кто их кормит и (да-да) одевает. Так что в целом негативное влияние на экономику Долины весьма и весьма существенно»[161].

Более того, спад экономической активности способен стремительно распространяться и через границы. Если экономика США слабеет, страна закупает за рубежом меньше товаров. Очень скоро Мексику, которая экспортирует в США более 80 процентов продукции, непременно начнет «штормить». В бизнесе и в спорте неудача вашего конкурента или соперника идет вам на пользу, но на глобальном уровне все наоборот. Если другие мощные экономики переживают спад, они перестают покупать наши продукты и услуги – и мы в свою очередь тоже. Подумайте: если в Японии или Германии вдвое повысится уровень безработицы, как это увеличит ваше благосостояние?