Канал был построен за 20 месяцев, почти исключительно за счёт ручного труда, с использованием лишь самых примитивных технических средств. В ходе работ технические характеристики канала сильно изменились. Сначала планировали глубину в 18 футов и длину шлюзовых камер 200 метров, но в итоге глубина уменьшилась до 12 футов, а длина камер – до 135 метров. Поэтому канал оказался практически непригодным для проводки морских судов и большинства боевых кораблей.[165]

Согласно докладной записке министра морского флота (1951), водный путь в основном использовался для нужд местных предприятий и был загружен примерно на 40 % [119, c. 23].

Белбалтлаг продолжил существование и после окончания строительства, вплоть до войны. Заключённые занимались поддержкой инфраструктуры канала и развитием региона. ОГПУ ведало производством всех работ, от разведения рыбы до строительства судов. В числе сотен тысяч «каналоармейцев» были философ А. Ф. Лосев, актер Вацлав Дворжецкий, биолог и полярный исследователь, участник Русской полярной экспедиции на яхте «Заря» А. А. Бялыницкий-Бируля, будущий академик историк Д. С. Лихачёв.

Книга о Беломорканале, как и фильм «Заключённые», заканчивается митингом [12, c. 597]:

«Чекисты улыбнулись. Они сейчас молчали потому, что были озабочены новыми задачами. Они думали о канале Москва – Волга».

Белбалтлаг стал преемником Соловецкого лагеря, канал Москва – Волга, в свою очередь, стал логическим продолжением Беломорканала. На его строительство перебрасывали инструменты и заключённых с Беломорканала, руководили строительством те же чекисты – Я. Д. Рапопорт, С. Г. Фирин, С. Я. Жук и Л. И. Коган, последний совмещал должности начальника Беломорстроя ОГПУ и строительства канала Москва – Волга. Центр новой стройки находился в подмосковном Дмитрове – так Соловецкий лагерь, задуманный как место полной изоляции на краю света, постепенно приближался к столице:

«осенью 1933 года большую часть Белбалтлага разделили надвое: одних отправили в г. Дмитров на строительство канала Москва – Волга, других – по разным лагерям.

В системе Беломорско-Балтийского комбината ОГПУ – НКВД осталось несколько десятков тысяч человек для обслуживания канала и для лесозаготовок. Вскоре там появился Сороклаг – для строительства порта в районе нынешнего Беломорска, Сегежлаг – для целлюлозно-бумажного комбината, Пудожлаг – для металлургического завода. Кесгольмлаг после финской войны восстанавливал разрушенные предприятия на отошедшей к СССР территории. После войны Беломорканал восстанавливали опять же заключённые фильтрационных и проверочных лагерей и пленные»[166].

В отличие от Беломорканала, транспортная роль канала Москва – Волга была второстепенной. Основным его предназначением было водоснабжение Москвы. Строительство канала началось в 1932 году, то есть ещё до завершения работ на Беломорканале. По объёмам и сложности работ канал Москва – Волга существенно превосходил Беломорканал. Он также отличался помпезным художественным оформлением: эстетика сооружений канала вполне соответствовала другим памятникам эпохи – станциям Московского метро, Всесоюзной сельскохозяйственной выставке и пр. Для сооружения канала был сформирован Дмитлаг – самый крупный концлагерь в истории ГУЛАГа, всего лишь в 60 км от Москвы. В период наиболее активного строительства в нём содержалось до 200 тысяч человек.

Жизнь Дмитлага порой выглядит фантасмагорией – в 1934 году в Дмитрове прошёл 1-й вселагерный слёт ударников-тридцатипятников, и Горький лично прислал приветственное слово делегатам. В том же году прошёл и вселагерный съезд лагкоров[167] и писателей, где, помимо заочного приветствия Горького, выступил писатель Всеволод Иванов. В лагере издавали шесть газет («Перековка», «Каналоармейка», «Перековка тридцатипятника», «Долой неграмотность»), две из них на языках народов СССР («За нову людину» и «Канал зарбдары»), два журнала («На штурм трассы» и «Москва – Волгострой»), книжную серию («Библиотечка “Перековки”»)[168]. Каналоармейцы участвовали в параде физкультурников на Красной площади 30 июня 1935 года. Заключённые учились летать в Дмитровском аэроклубе. Однако из этих фактов не следует, что жизнь заключённых была сплошным праздником весны и труда – только в 1933 году умерло почти 9 тысяч заключённых, или 16,1 % списочного состава, в последующие годы смертность сильно уменьшилась.

Стройка была показана в документальном фильме Рафаила Гикова «Строительство канала Москва – Волга» (1937)[169]. Акценты в фильме существенно смещены по сравнению с фильмом о Соловках и даже с недавней документальной лентой о Беломорканале. Больше не упоминаются «враги» и «вредители», здесь речь идет о «правонарушителях» – ворах-карманниках, растратчиках. В этом фильме уже совсем нет человеческих историй – речь идёт почти исключительно о технической стороне дела. Изобразительный ряд вызывает в памяти классические кадры «Симфонии Донбасса»[170], однако часть сцен словно перенесена из фильма Черкасова – сцена прибытия заключённых, их этапирования, показана ликвидация безграмотности в лагерной школе, причем кадры, по-видимому, постановочные[171]. Словом, фильм, столь же документален, как и другие упоминавшиеся произведения советской пропаганды. Акцент теперь делается не на «перековке», а на героизме «каналоармейцев», их преступное прошлое лишний раз не подчёркивается, зэки деликатно названы «армией строителей, руководимой славными наркомвнудельцами». «Документальное» изображение жизни лагеря опять не обошлось без сцен массовых праздников, качания на качелях, танцев: стройка живёт «одним дыханием со всей страной». Создатели фильма, сами того не желая, показали важную вещь – постепенное размывание границы между жизнью в лагере и за его пределами. Завершается картина проходом по каналу судов, названных именами вождей (Сталина, Молотова, Ворошилова и др.). Показаны и сцены награждения строителей канала – однако главного из них, начальника Дмитлага С. Фирина – среди награждённых уже нет. Одновременно с открытием канала он был арестован, как и многие другие руководители стройки. О том, как проходило торжественное открытие канала, рассказывает один из его заключённых строителей, С. М. Голицын: