Указом Александра I был создан Московский жандармский дивизион[145], что исторически правильнее, — этот срок очень мал.

Но, конечно, это колоссальный по своей исторической значимости и насыщенности событиями период в истории нашей страны и всего мира. На это время приходится распад и исчезновение СССР, формирование и начало практической работы Содружества Независимых Государств. На этот период приходится мучительное, на грани гражданской войны, становление нового государства, Российской Федерации. На этот период приходится конец «Ялтинского мира» с его разделом Европы на западную и восточную сферы влияния, на два противостоящих друг другу военных блока (НАТО и Варшавский договор). На этот период приходится недолгая дружба России и стран Запада.

За этот период Управление входило в состав семи ведомств государственной безопасности, проходя при каждой перемене более или менее основательную ломку. В этот период Управление, как и вся страна, выступило из одной предвоенной ситуации, связанной с ГКЧП, прошло через другую предвоенную ситуацию, связанную с событиями сентября — октября 1993 года в Москве, и завершало в третьей предвоенной ситуации, связанной с решением о восстановлении конституционного порядка в Чечне. В этот период происходили полная смена экономического уклада и фундаментальные государственно-правовые преобразования, включая принятие Конституции Российской Федерации. Они повлекли декриминализацию одних и появление новых видов преступлений, усиление прямого и косвенного, в том числе через СМИ, общественного и парламентского контроля, прокурорского надзора за работой спецслужб. И, наконец, в этот период российские спецслужбы должны были работать в условиях серьезнейшей нехватки всего: правового обеспечения, внятной постановки задач заказчиком (президентом страны), поддержки общественных институтов.

Трудно найти аналогию столь неблагоприятным условиям. Тем более что Управление возглавил дилетант, политические взгляды и опыт которого были в лучшем случае отличны, а в крайнем случае — противоположны взглядам большинства сотрудников.

Дебют

Драматургия переходных процессов была задана ликвидацией ГКЧП. В эти дни Управление сыграло важную роль, но не ту, которую им отводили режиссеры путча.

В. К-ко. В 1986–1996 годах руководил в Московском управлении разведывательной работой:

Утром понедельника 19 августа около 6 часов утра дежурный по Управлению сообщил о совещании у начальника в 10 часов. На мой вопрос о причинах столь экстренного вызова человека, находящегося в отпуске, было предложено слушать радио. Голос из репродуктора сообщил о болезни генсека Горбачёва и об образовании ГКЧП, принявшего на себя всю полноту власти. Несмотря на то что разброд и шатания в партии и проблемы в государстве секретом ни для кого не являлись, услышанное прозвучало как гром среди ясного дня. Неоднократно приходилось читать как открытую, так и специнформацию о государственных переворотах в различных экзотических странах, но ожидать что-либо подобное в нашей великой державе… То, что речь идет именно об этом, сомнений у меня почти не вызвало.

К назначенному времени в приемной начальника Управления Прилукова собрались руководители подразделений аппарата Управления и те, кто работал «на земле», в Москве и в области.

Начальник был в Центре. Напряжение, как говорится, висело в воздухе. Информации почти никакой. Наконец появилось руководство Управления, и всех пригласили в зал, где проводились заседания Коллегии и большие совещания.

Генерал Прилуков сообщил о задачах подразделений Управления в условиях правового режима чрезвычайного положения. Было предложено довести до личного состава подразделений, что оно введено в стране в соответствии с Законом «О правовом режиме чрезвычайного положения», принятом Верховным Советом СССР в апреле 1990 года, и рекомендовано проработать с сотрудниками основные положения этого союзного Закона.

Дальнейший ход совещания и развитие последующих событий позволю себе излагать, опираясь на текст объяснительной записки на имя Первого заместителя Председателя КГБ СССР [Анатолия] Олейникова, которую мне было предложено впоследствии составить дознавателем бригады сотрудников КГБ СССР, проводившей в соответствии с приказом Председателя КГБ СССР № 140 от 1.09.91 г. служебное расследование деятельности Управления КГБ по г. Москве и Московской области «с целью определения роли и места должностных лиц в период подготовки и попытки осуществления антиконституционного переворота в стране». Бригаду возглавлял представитель КГБ РСФСР [Сергей] Алмазов, впоследствии — руководитель ГУ по борьбе с организованной преступностью Агентства федеральной безопасности России и первый директор Федеральной службы налоговой полиции России. В составе бригады — руководители среднего уровня (подполковник-полковник) основных оперативных управлений, инспекторского и кадрового аппарата КГБ СССР. К работе были привлечены также сотрудники следственных отделов территориальных управлений Комитета, один из которых и беседовал со мной.

Вернусь к совещанию в Управлении 19 августа. Прилуков сообщил официальную информацию ГКЧП и выразил надежду, что введение чрезвычайного положения и другие меры, принимаемые руководством страны, позволят уберечь государство от развала и экономического краха. Основной целью создания ГКЧП была названа стабилизация экономического положения в стране. Перед сотрудниками Управления была поставлена задача использовать все возможности для охраны объектов, имеющих важное значение для жизнедеятельности города, усилить работу с агентурой, собирать информацию о реакции населения, членов трудовых коллективов, иностранных граждан на события в стране. Была подчеркнута необходимость усиления внимания к собственной безопасности в связи с возможностью «экстремистских проявлений» в городе. Начальник Управления объявил о создании оперативного штаба во главе с одним из своих заместителей, новоиспеченным генерал-майором [Виктором] Кучеровым, курировавшим работу по направлению “Защита конституционного строя”, для обработки поступающей информации и оперативного исполнения указаний КГБ СССР. В состав штаба были включены начальники подразделений Управления.

Совещание закончилось. Впечатление двоякое. С одной стороны, все — как обычно при подготовке и проведении в Москве общественно-политических мероприятий типа съездов КПСС и партконференций. С другой, внутреннее ощущение несоответствия важности момента и озвученных мер по усилению работы. Возникло чувство недосказанности и неизбежности обострения ситуации. Основания для этих предчувствий были…

Обстановка в стране и, в первую очередь, в столице накалялась уже не первый месяц по всем направлениям. Мы, оперативные работники, которых всю жизнь воспитывали на марксистско-ленинских идеях и истории КПСС, невольно осознавали, что в стране создается революционная ситуация, признаки которой, сформулированные «вождем», нельзя было не видеть. Вспомните: «верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому», «значительное повышение активности масс» и т. д. С этим мы сталкивались почти ежедневно. Постоянные «усиления», дополнительные дежурства, рост негативных по отношению к действующей власти проявлений со стороны населения, не говоря уже о «колбасных» электричках и часовых очередях в магазины, где звучали речи, которые в «застойные» годы сразу же поставили бы «на уши» соответствующее подразделение, а сейчас воспринимались вполне обыденно. Многие из нас — по роду службы или просто желая понять протестующих — бывали на митингах, организуемых «демократическими силами». Нельзя сказать, что все, там говорившееся, вызывало внутренний протест. Я сам по личной инициативе был на митингах в Лужниках и на Манеже. Основной вывод: умные и опытные организаторы в нынешней ситуации могут повести народ куда угодно. Благо поводов всегда