Швеция? Тоже возможно. Тем более что российский император готовился выдать дочь Анну за герцога Голштинского Карла-Фридриха, которому принадлежал Киль, незамерзающий балтийский порт. В нем можно было бы сделать базу российского флота, контролирующего всю Балтику. Не говоря уже о том, что Карл-Фридрих был возможным претендентом на шведский трон. А что если бы Петр Великий заключил унию растущей, набиравшей, как на дрожжах, силу России и изнуренной долговременными войнами, обезлюдевшей Швеции? Все северные моря Европы превратились бы при таком раскладе в «большое русское озеро».

Франция? О ней в роли потенциальной отравительницы мне хотелось бы поговорить особо. Больно уж много вопросов возникает в связи с удивительной активностью в последние месяцы жизни Петра Великого шевалье де Кампредона, получившего от Людовика XV статус полномочного министра и посланника в России. Именно в этот день, 28 января 1725 года, он направляет королю письмо, в котором детально описывает, какими должны стать дипломатические отношения России и Запада после смерти Петра. Силовыми и напряженными должны стать: никак нельзя допускать возвышения России после ее победы в Северной войне со Швецией. Официально о кончине царя вне Зимнего дворца никем еще не объявлено, а бойкий француз уже знает, что в кулуарах и в спальнях происходило. Де Кампредон пишет королю: «не в случае смерти царя», а – «после смерти»! Характерная деталь, не правда ли?

Уж не причастен ли француз к кончине Петра? Не существовала ли некая тайная коалиция западных держав, заинтересованных в смерти российского императора? Тогда все оперативные донельзя реляции де Кампредона в Париж вполне объяснимы.

Тем более что естественная болезнь Петра, загульного выпивохи, основателя «Всешутейшего, всепьянейшего и сумасброднейшего собора», была бы хорошим прикрытием его насильственной смерти. А гречневую кашу с осетриной отравить мог кто угодно: от лакея-крестьянина и охранника-гвардейца – до придворного медика-иностранца и царского советника, у которого рыльце в пушку от мздоимства. Лишь одна-две капельки прозрачной жидкости взамен «тридцати серебреников» – и конец! Дело сделано!.. «Грибного человека», дегустировавшего все блюда до того, как их отведывал бы Петр, у царя не существовало. Да это практически и не представлялось возможным при весьма хаотичном образе жизни первого русского императора и при бесконечности пьяных «ассамблей», которые он чуть ли не ежедневно с неизменным энтузиазмом посещал.

…В полдень 10 марта 1725 года три пушечных выстрела известили о начале похорон императора. Мимо выстроившихся вдоль Невы полков гроб Петра снесли по лестнице на набережную, к траурному кортежу. Восьмерка лошадей, покрытых попонами из черного бархата, повезла катафалк к причалам главной пристани, а оттуда – на сооруженный по льду реки деревянный помост. Он вел на другой берег реки, к строящейся Петропавловской крепости, где хотел быть погребенным император.

Первой за гробом Петра Великого скорбно шла – вся в черном – Екатерина, теперь уже вдовствующая императрица. Ее трогательно поддерживал фельдмаршал и Светлейший князь Меншиков. «Алексашка-вор», ставший фактическим правителем империи. На долгие семнадцать лет – до прихода к власти в 1742 году Елизаветы I, дочери Петра Великого, – международные политические амбиции России, управляемой династическими парвеню и их временщиками-казнокрадами, оказались задвинутыми в самый дальний и темный чулан Зимнего дворца.

Что ж, французская миссия на Неве была успешно выполнена!.. Жак де Кампредон, блестящий агент влияния и «дипломат в штатском», – как сейчас говорят про разведчиков, работающих «под прикрытием», – мог возвращаться с чувством выполненного профессионального долга в Версаль, к Людовику XV. Что он и сделал буквально через несколько месяцев после смерти российского императора. В своих дорожных саквояжах и баулах шевалье вез черновик реляции для французского короля о так называемом «Завещании Петра Великого». В нем царь якобы оставлял своим преемникам стратегический план для установления мирового господства России, спящей и видящей, как бы обмыть пыльные сапоги казаков в Индийском океане.

Не пройдет и столетия, как эта фальшивка, дописанная и перелицованная наполеоновскими пропагандистами, превратится в один из официальных программных документов Бонапарта для оправдания агрессии великой армии против России.

Об отравительских восточных премудростях вряд ли знали викинги – русские называли их «варягами», а англичане и французы – норманнами. Они существовали совсем в другом – северном, диком – измерении, но без ядов в нем тоже никак не обходилось.

В скандинавской мифологии жидкость «эйтр» являлась разом источником жизни и смерти (в современном исландском слово «эйтур» означает то же самое). В сагах яд упоминается не реже, чем в античных хрониках.

Так, землетрясения, по легендам викингов, были непосредственно связаны с ядами. Хитроумного бога-шута Локи поймали суровые и безжалостные боги-асы, живущие на небе, и, связав скомороха кишками его сына Нари, приговорили к пыткам. Над головой бедного Локи, почему-то мгновенно потерявшего желание дурачиться, повесили ядовитую змею. Из ее пасти на голову Локи постоянно капал яд. И бог так содрогался от боли и омерзения, что тряслась земля… И еще: в последней битве перед концом света – Рагнареке – бьются на смерть Тор, бог грома и бури, и Ермунганд, обвивающий обитаемую землю змей, который поднимается из океана, чтобы отравить небо. Тор побеждает «гада ползучего», но при этом и сам, пройдя всего девять шагов, умирает от яда, изрыгаемого чудовищем. В исландской версии саги о Нибелунгах один из них, Гуннар, погибает от укуса змеи, брошенный недругами в ров со змеями…

Могу поведать о викингах и еще более страшную историю. Согласно одному из сказаний, в 892 году ярл Оркнейских островов Сигурд Могучий Эйстейнссон, одержав в Шотландии победу, привязал отрубленную голову вождя горцев Маэла Бригте к седлу своего коня. Во время скачки голова врага так болталась взад-вперед, что зубы покойного исцарапали в кровь ногу викинга. Через несколько дней норвежский ярл тяжело скончался от трупного яда… Вот это поворот из фильма ужасов: голова покойника достала своего палача и отомстила за смерть хозяина, то есть – туловища!

А теперь несколько слов о развенчании так называемой варяжской «грибной теории», надо сказать, популярной в последнее время.

И в книгах, и в кино нередко упоминается, что викинги широко использовали мухоморы и другие ядовитые грибы. Для врагов – с целью их отравлений, а для себя – как галлюциногенные средства при достижении боевого транса. Вспомните компьютерные игры и мультфильмы о «берсерках», или «берсеркерах» – «людях-медведях», в одной холщовой рубахе или, вообще, с голым торсом выходящих с двуручным мечом или с боевым топором в одиночку против целого войска и побеждающих его.

О мухоморах в качестве биостимуляторов не говорится, что характерно, ни в одной из саг, да это и закономерно. Дело в том, что «грибная теория» появилась только в конце XVIII века с подачи норвежского священника Самуэля Эдмана. А в середине ХХ столетия рассказы о настойке из мухоморов подхватил американский нейропсихиатр Говард Данинг. Он, впрочем, так ничего никому и не доказал, даже обратившись как к дополнительному аргументу в свою пользу к колдовской практике сибирских шаманов. От пития отвара из мухоморов – вопреки ожиданиям эта жидкость, как утверждают, не столь отвратительна на вкус – наступает апатия и несколько меняется цвет лица. Больше ничего! То же самое одно к одному показал и эксперимент, проведенный несколько лет назад в Швеции среди заключенных в тюрьме.