В свете появившейся луны камень озарился лёгким сиянием. Было странно ощущать это, но я чувствовала вблизи него неясные вибрации, хотя разгадать их природу не могла. Потом изнутри поднялось понимание.

Это сила.

Всё место посреди леса пропитано древней силой, древнее двух вампиров, древнее бабушки, даже древнее этого леса. Холодный камень так и манил прикоснуться к нему, будто говорил, что в нём нет ничего страшного. Просто он… другой. Не из этого мира. Как и дерево. Как и я.

Я смотрела на пятигранную плиту, на которой мне суждено умереть, и уже не боялась. В этом месте я родилась. Вернее, часть меня, скрытая глубоко внутри. В этом месте мне и уготовано упокоиться. Без боли, без страха, без злости.

Переведя взгляд на Марка, я задала лишь один вопрос, который меня сейчас беспокоил:

– Где Лидия?

Но ответил мне Нейт, насмешливо растягивая слова:

– Она не захотела приходить. А я звал. Говорил: «Как это так! Твоей любимой внучке выпустят кровь, как ягненку…» Но матушка сказала, что это слишком тяжело для неё…

Я замерла, стараясь переварить услышанное. И тут пошел дождь. Я взглянула в чернильное небо, не найдя на нём ни единой серой тучи. Луна продолжала светить, свечи продолжали гореть. Лишь капли воды срывались и, падая на моё лицо, смешивались со слезами боли.

Она не пришла. Не смогла или не захотела. Я не знаю. И мне уже не проститься с ней. Так больно… Ведь последний раз, когда мы виделись, ей пришлось рассказать мне о своем предательстве.

– Тогда давайте покончим с этим, – сказала я коротко и направилась в сторону камня.

Но Нейтан был недоволен. Он хотел видеть мою истерику, муки, может, мольбы о пощаде. Поджав губы, вампир молча наблюдал за моими движениями, как хищник, притаившийся в высокой траве.

Мне было плевать на его мнение. Еще пара минут, и мы вообще перестанем дышать одним и тем же воздухом.

Камень был слегка прохладным, но мокрым и угловатым. Лежать было неудобно, особенно под дождём.

Марк приблизился, держа что-то в руках, стал у изголовья, глядя на меня сверху вниз. От дождевой воды, заливающейся в глаза, я не могла разглядеть его лица. Вампир рассыпал вокруг горсть земли, которую держал зажатой в кулаке, и что-то проговорил себе под нос. Потом вытащил из кармана куртки сложенный вчетверо белый листок бумаги и поджег его от ближайшей свечи. Я видела, как негаснущее пламя поглощает бумагу, и гадала, что же там написано.

Когда огонек догорел, в руках высокого вампира остался лишь черный пепел. Он растер его между пальцев, смешивая с дождевой водой, и что-то начертил у меня на лбу. Затем достал откуда-то из-за пояса длинный изогнутый клинок с красным лезвием. Я затаила дыхание в ожидании боли, но Марка прервал резкий голос Нейта.

– У меня же для тебя подарочек…

Пришлось скосить глаза, пытаясь увидеть темноволосого. Но дождь мешал.

– Крис? – воскликнула я, не веря своим глазам. И сразу попыталась вскочить, но ничего не получилось. Руки и ноги не двигались, хотя я не была связана.

– Да, это один из этапов ритуала. Когда пепел касается твоей кожи, то обратного пути нет. Ты можешь только наблюдать за тем, как приходит расплата.

– За что? – выдохнула я.

– За то, что нарушила условия моей игры. Ты пыталась переиграть меня, а ведь я предупреждал, что так делать не следует, и говорил, что пострадают близкие тебе люди. Но ты не послушалась и пыталась убить меня. Дважды.

– Не надо!

– Надо, Эвелин. За всё в этой жизни приходится платить.

Будто во сне, я видела, как взгляд Нейта приобретает звериные, хищные черты. Глаза алеют, а когти, сжимающие горло Криса, удлиняются. Мгновение, единственный росчерк правой руки вампира – и кровь моего любимого капает на землю. На его шее четыре огромных пореза, несовместимые с жизнью.

Марк дернулся, но поздно. Тело Кристиана упало на землю, а жизнь ушла из голубых глаз. Я кричала, звала его, умоляла не умирать, но в глубине души понимала, что всё тщетно. Нейтан поставил точку в нашем неравном противостоянии.

Боль была такой сильной, что я даже не заметила, как блеснуло красное лезвие в руках Марка. Конечно, ритуал нужно завершать. Драгоценное время утекает, а теперь и моя жизнь вместе с кровью.

Я ничего не чувствовала, лишь слышала собственный крик в голове. А вокруг воцарилась тишина. Именно так звучит ночь, пронизываемая всполохами силы и окутанная запахом крови. Моё сознание угасало, сливаясь с камнем, с деревом, с тишиной. Лишь голубые огоньки глаз я видела перед собой. Но и они померкли, остались лишь тени.

«Если так выглядит смерть, то всё не так плохо».

Марк с тоской смотрел, как последние капли крови капали на коричневую траву и тут же впитывались в холодную землю.

Дерево приняло жертву. Кровь того, кто погубил Лиру, и того, кто призвал ее душу, оказалась ключом к жизни его сестры. Да, формально это он провел ритуал, но в условиях сделки было вписано имя Нейта. Кровью Нейта. Поэтому должно сработать.

Окинув взглядом хрупкое мертвое тело девушки, раскинувшей окровавленные руки в стороны, Марк с сожалением отметил гримасу боли, исказившую бледное лицо. Он прикрыл ей веки и убрал с лица мокрые волосы. А ведь он обещал ей, что больно не будет. И он соврал.

Вложил в холодеющие пальцы кулон с аметистом, который почему-то хранил после убийства Эвелин-самозванки, той белобрысой девчонки в безвкусном блестящем платье. Руки аккуратно упокоил на груди, преподнося умершей еще один дар – складной нож с красной рукоятью. Он держал его при себе всё это время. Ему показалось, что он ей дорог.

Отступив на пару шагов, Марк молчаливо наблюдал, как то, что было ранее симпатичной рыжей девушкой, обращается в пепел и развеивается по ветру. Кровь испаряется, как вода, пролитая на раскалённый от солнца камень. Не осталось ничего, лишь бледное сияние жертвенного алтаря.

– Нужно встретить Лиру. Она не захочет долго ждать, – поставил точку Нейтан и зашагал в сторону машины, переступая через труп парня.

Путь к нужному месту прошел в безмолвии. Час на машине к старому семейному поместью, потом еще десять минут до кладбища.

Марк Палмер вспоминал цвет ее глаз. Но не сестры, нет. Эвелин. Они были глубокими, как тёмный шоколад. А кровь с привкусом корицы. Он врал Нейту, ее кровь была на вкус много лучше любимого вина «Карменер». Она захватила его сознание после первого же глотка.

Теперь девушка мертва. Но почему он не может выкинуть из головы мысли о ней? Он видел много смертей, но даже после смерти Мелани он не чувствовал себя таким опустошённым. Что же она с ним сделала?

Тьма семейного склепа Гилфордов охотно впустила в себя двух вампиров. Им не нужен был свет, они всё видели прекрасно: и вековую пыль, и вязкую паутину, и мраморные надгробия родственников Нейта. Белые статуи приветствовали гостей немым взором слепых глазниц. Наследник Гилфордов в предвкушении ускорил шаг, оставляя друга позади.