class="v">жил пошив извилистый в дебрях городка

«Лёгкий ветер воду водит…»

Лёгкий ветер воду водит

пред собою гонит вкось

на углу у самой речки

лезут заросли к воде

на большой ступне бродяги

окунутой до средины

десять каплей этой влаги

и укус зубов звериных

Ветви дерева большого

жирные над тем висят

листья шлёпали в ладони,

когда ветер приходил

«Нагрело солнце Ваньку и Петра…»

Нагрело солнце Ваньку и Петра

Оно свершило путешествие по полю

и добралось пешком аж до куста

где на траве щекой лёг Коля

Потом оно, пошевелив лучом,

пошло по всяким листикам картошки

к реке, что в километре возлежит

и по дороге на песок взбежало

А в это время дом стоял в тени

Захлопнуты все щели были

На кухне лук в печи пекли

и искажённое дитя бродило…

Висит фуражка на углу двери

Солдат военный в зеркало всмотрелся

Увидел прыщ и выдавил его

Прыщ с характерным шумом разлетелся

Спешит невеста из комнаты второй

Выныривает, отодвигая тряпку

и платье белое, эмалированный бидон

в котором принесла немного квасу

Горящий уголь лезет из трубы

и на соседней улице ложится

Солдат, оторванный от своего лица,

к невесте прикасается руками

На одеяле пара их сидит

Солдат, краснея, расстегнул ей платье

а чаша грудь как вывалится вдруг

огромная и белая мясная

Безумность проявляется в руках

Солдат ей грудь сжимает, как резину

она его пытаясь оттолкнуть,

легла спиной на мягкую перину

Все вишни водят запахами вбок

Начало дня… И майская погода

По улице идёт печальный Пётр

И Ванька возвращается на место…

С тоской глядит проезжий на возу

Старик нездешней местности суровый

А насекомые поют внизу

помногу начиная песню снова

«Сколько древних старых длинных пилорам…»

Сколько древних старых длинных пилорам

стружек розоватых на сырой земле

Сколько дисков светлых крутится в ночи

Здание ночное, дряхнут кирпичи

И от водной струи, бьющей в колесо,

Раздаются звуки, шлёпанья и стон

и от росших рядом многих тополей

тень чудовищ бродит по траве всегда

«то о многом, то лишь о себе…»

то о многом, то лишь о себе

ты жила, жила и говорила

белая бумага в чёрный сад

через много зданий улетела

По прошествии зимы большой

под мостом река пошла

И фотограф снял на берегу

девочку в сиреневых чулках

А за ней фотограф нарядил

В плащ обширный куст зелёный

и заснял его издалёка

как фигуру старика

«Восемнадцать тысяч болей…»

Восемнадцать тысяч болей

опрокинулись на школу

Солнце смежное с рекою

листья ставит на дорогу

Круглый маленький ребёнок

синяя рубашка мамы

Рук больших окорока

в одиночестве в тумане

Мутный бык на солнечной поляне

заедает головой куста

Чёрный день свой ёлка обнаружа,

бьёт её кусками живота

Кто здесь люди. Кто гуляет в поле

кто прилёг в отеческий пиджак

Чьи же груди, распахнув бюстгальтер,

подставляют, малые отцу

на тепле, на листьях мятных бледных

вот нога нагая протянулась

и дрожит душа, когда два тела

ударяются с огромным звуком…

И пора из леса уходить

под сосновыми песочными лугами

и пора без головы домой

с серыми мешками через плечи

Как так греет, как тончаша тень

На песке иголку, шишки, стулья

и лежишь, в твоём пупке песок

чёрные и рыжие песчинки

А её пупок здоров и кругл

впадина, как ямина ночная

волосами жёлтыми оброс

кожа живота как душевая

Жар и пар валит и между ног

запах древний необыкновенный

молока густого и мочи

пота и могучего здоровья…

«Только дети так ноги сдвигают…»

Только дети так ноги сдвигают

Только дети так плачут и вниз

дети только руками спадают

волочатся кричат пощади

Полотна только шелест и юбки

отдираю стремительно вбок

Только Ольга так может кусаться

защищать свой священный кусок

Жениху его хочешь мальчишке

с освящённым лучами рукам

Так в овраге бормочет бродяга

девке рот зажимая, свалив

«В том дворе камни сырые…»

В том дворе камни сырые

В том числе камни крыльца

Также арки камни висящие

далеко в глубине дерев

Волокушу ли тащит рабочий

загребая листы меж зубцов

Когда вывернет ящик на землю

много будет гнилья, сатаны

Много будет мокриц кривоногих

длинных мягких зловонных жуков

Отвратительных ящериц сгнивших

и выплю́нутых лю́дских зубов

Организмы в траве оставляли

кто есть спичку, кто вату, кто ноготь

Из ушей жёлтый мокрый поток

и кровавый чего-то клочок

«Сколько жил сколько мало кушал…»

Сколько жил сколько мало кушал

Череп древний носил с собой

На мосту в час полувечерний

так белел его плащ меловой

У стоячего много карманов

А какие всё воды текли

мостик маленький