Состояние охотник-дичь усиливалось с каждой минутой. Меж лопаток неожиданно появилось чужое дыхание, и когда Джучи бросился на корму и за спиной забУхали одиночные выстрелы я сообразил — противник начинает погоню.

С трудом сдерживал яростное желание обернуться. Однако и в собственном секторе было на что посмотреть: вот железнодорожная ветка, на которой идет погрузка танков и бронетехники. Вот группа бойцов вытаращилась на водную гладь, и, по-моему, глаза их даже стали немного шире, однако рассмотреть подробности не получалось.

— Тадах! — грохнул еще раз Джучи за спиной, и они с Кариной вдруг радостно заорали что-то невразумительное. Тут уж я не утерпел и решился-таки поправить почти автомобильное зеркало заднего вида. Оказалось ничего интересного — спины товарищей и черный дым, взлетающий к небу.

Расчет Нугая на неожиданность оказался верен. Мы без больших проблем проскочили поселок, оставив позади и войска, и технику, и желания китайских вояк задержать нас и выяснить, кто же мы все-таки такие…

Тугая струя вылетала за кормой, сильно уменьшая наши шансы, ведь по расчетам Хурлы бензина должно было хватить до Байкала лишь на малом ходу.

«Вот он дом! — Психовал я, пытаясь угадать возможные отмели, — Добрались б…, — крутились в голове картинки нашего боевого перехода из поднебесной, — Тишина полная! Сопротивления оккупантам никто не оказывает. Некому? Сдались на милость? — несло меня, — Неудивительно…»

Спокойствием характера я никогда не отличался. А если бы казнили еще и за мысли, меня бы вздернули первым и очень давно.

Что же такое эта Россия, в которой я живу?

Этот вопрос я задавался мною со школьной скамьи частенько, обрекая на непонимание сиюминутных окружающих. Множественные ответы страшили — всего лишь сто лет назад срезали нам многовековой ствол.

Срезать смогли, а бояться не перестали — так всегда было. Боялись нас до зубовного скрежета, а перекусить не могли.

А в девяностые? Немногое сделать надо было руководителям нашим… Совсем чуток и вспомнил бы каждый, что русские мы — крикни «наших бьют» — и здесь все…

«Монголия к войне готовится, — психовал я, — А мы что же?»

Жесткая рука Джучи легла на рычаг газа и резко убавила оборотов.

Катер клюнул носом и чуть рванул вперед под набежавшей сзади волной.

Настроение было подавленным. Карина закусила прядку волос, и с немой тоской смотрела в никуда, а Джучи тыкнул пальцем в ближайшую протоку.

Оказалось, наш проводник решил дожидаться ночи для прохода через Улан-Удэ. Расчет его был прост — пусть вероятный китайский противник думает, будто мы уже достигли какой-то своей цели. Если будет погоня, то поймают они лишь сами себя, а вот если их не будет, значит у «призовой» команды из Наушек есть связь с Улан-Удэ.

Вроде верно, но я таки настоял на движении пусть даже на маленьком движке. Услышим погоню — будем прятаться.

«Верхним чутьем» я улавливал — гоняться за нами эти парни пока не собираются, так что нужно двигаться вперед.

Реакция Джучи-Нугая оказалась странной — парень явно переживал за Карину и прежде чем задумчиво кивнуть головой, мол, давай, он со странным беспокойством еще раз на нее глянул.

Малый мотор работал настолько тихо, что любые звуки из окружающего мира были доступны. Вот чириканье какой-то запоздалой пташки — что-то вроде «Витю видел…». Шум воды на редких перекатах под берегом.

Наш «каюр» ушел на нос и поглядывал сейчас на фарватер, отмахивая мне иной раз — правей-левей, а я все пытался его понять.

Создавалось впечатление какой-то неясной цели, к которой он стремится. Причем цель эта была как-то связана с Кариной. Похоже, у Хурлы был некий расчет в эдаком, Монголо-Российском транзите — расчет, а никакое не товарищество. Хотя, может, расчет этот появился именно в ту самую последнюю ночь. Я «кожей» чувствовал — разгадка рядом, но никак не мог ухватить ту самую ниточку, что поведет меня к ней.

А вот воительница моя, похоже, сильно не беспокоилась присутствием странного проводника. «Бабу не проведешь, — вспомнил я любимое всеми „Место встречи изменить нельзя“, — она сердцем видит…» Забавно, но именно это утверждение персонажа, что сыграл Джигарханян подействовало на меня умиротворяющее, и я махнул рукой на сомнения, в очередной раз, оставляя ответственным за все «господина случай».

Пули пролетели сантиметрах в десяти над головой и мерцая трассерами, пошли по красиво изогнутой траектории.

Пластиковый корпус американского катера поврежденный и простреленный в заварухах накануне, противно вибрировал в такт двигателю, «доживающему» последние минуты.

Смерть или плен с неясными перспективами не устраивал, да и после того как мы не подчинились новым властям при пересечении границы ни о какой лояльности речи быть не могло.

Мое персональное время как всегда в минуты опасности позволяло видеть «замедленную съемку» событий и безошибочно угадывать, что делать дальше.

Меня было сейчас будто трое, или даже четверо. Один я вел катер. Другой сканировал маршрут, пытаясь проложить наиболее верный маршрут Третий следил за противником, корректируя маневр и выводя из-под обстрела. Четвертый же с тревогой пытался понять, что там с нашей командой.

Я буквально слышал стоны Джучи-Нугая, раненного в последней попытке противника взять нас на абордаж перед самым выходом в Байкал. Беспокойство Карины за всех нас и ту странную жизнь, что несла она под сердцем. Хладнокровие бурятских охотников, подобранных нами в дельте реки Селенга перед последним рывком на русскую сторону через Великое Озеро.

— Да будь ты проклят Дима «Нокиа»! — заревел я в ночь, наверняка, уже в сотый раз за последнее время, надеясь, что мой клич пронесется через остатки цивилизации и прикончит-таки адепта, что начал почти полгода назад эту историю…

Досталось нам сильно, однако теперь почти не оставалось секретов. Ситуацию прояснили те самые охотники — Россия все-таки подверглась китайской экспансии. Как и в случае с Монголией они рвались к уцелевшим источникам энергии, однако, каким-то неясным пока образом оккупантов остановили, и передовая проходила теперь на Култукском перевале.

Те, кто знают ту дорогу с множественными серпантинами, возносящими машины прямо над Байкалом, поймут — грамотный вояка сдержит там любую армию даже малыми силами.

Иркутская ГЭС — вот куда рвались эти камуфлированные парни со штурмовыми винтовками, но не прокатило.

Новости были не лучшими, однако, все мои сомнения насчет небоеготовности или отсутствии патриотизма россиян равнялись теперь нулю. История этих двух немного косноязычных батыров заставила бы гореть глаза и у более равнодушной команды.

Мы, конечно, видели, проходя по Селенге странные сооружения в виде буквы «Г», но не могли даже предположить, что это строятся виселицы, и оккупанты именно так дрессируют теперь население, отбивая охоту сопротивляться.