Мне нечего было сказать, и я позволил молчаливому стрелку проводить нас с воительницей в убогую юрту, где постель изображала войлочная кошма, постеленная прямо на землю.

— До завтра, — гукнул появившийся на пороге Хурлы и поставил около входа мой автомат, — Спите, времени мало…

* * *

Если кому и доводилось ночевать на самой окраине мира рядом с таинственным Жижиг хот да еще после владений Махакали, так лишь он бы понял мое состояние, в котором я сейчас пребывал.

Во-первых, мне было не ясно, почему к нам хоть на минутку не может заглянуть Рубан, а «утро переломное для всех» неожиданно разогнало в моей голове такие фантазии, что меня отвлекло лишь неясное состояние Карины.

— Не подохнуть бы, — шептала она, прижимаясь ко мне в темноте, — Морози-и-ит…

Я, наконец, устроился рядом и как мог теперь запахнул-подоткнул кошму стараясь не упустить малейшего отверстия, надеясь лишь на формулу «двум индейцам под одеялом всегда теплей чем одному».

Неожиданно каким-то «нижним чутьем» я уловил угрозу. Причем исходили эти волны не откуда-нибудь, а от хрупкого внешне тела воительницы.

— Зззззз, цы-цы-цы-цы, — цыкали около моего уха зубы, а я вдруг ощутил, как нечто пробует выбраться из ниоткуда в наш мир.

— Отче наш, — испуганно попытался я прочесть тысячелетнюю молитву и неожиданно почуял Повтор, как хмарь неясного наваждения рушится, а Карина, наконец, успокаивается.

— Волшебник… — тихонько шептала она мне самое в ухо, а я и сам не заметил, как обрел вдруг нужные молитвенные слова.

Так я и валился в этот бесконечный сон без видений, не переставая читать.

— И не введи нас во искушение, — сливались в безумно красивое полотно пятна под моими зажмуренными веками… — Но избави нас от лукавого, — летели-летели журчащие слов, собранных когда-то воедино.

— Аминь, — закончил, наконец, я и рухнул во мрак способный укрыть даже от атаки черных докшитов.

* * *

— Миха, — настойчиво теребила меня за плечо чья-то настойчивая рука, — Миха, Карина…

— Санька? — разогнал я, наконец, плотно «укутавший» нас мрак и перед глазами мелькнула неясная светлая полоска. — Где мы?

Через откинутый полог юрты струился сейчас ясный утренний свет. Он показался мне настолько прозрачным, что захотелось умыться или протереть им глаза.

— Жижиг хот, — отозвался Рубан, — Город пещер… Что-то неласкова к тебе, брат, Монголия, — уселся он, подогнув ногу на край растрепавшейся за ночь кошмы. — Просыпайтесь, времени мало прощаться будем…

Странное заявление заставило меня окончательно отогнать сонный морок, и я резко уселся, чуть не вывернув руку воительницы, которой она меня все еще упрямо обнимала.

— Остаешься что ли, красавчик? — неожиданно разлепила губы она, не открывая глаз, — Жениться задумал?

Сашка молчал, уныло рассматривая меня отсутствующим взглядом.

— Чего случилось-то? — не верил я собственным ушам, — Саня, мы же вместе… До конца…

Но старая формула, которая связала нас когда-то давным-давно «рассыпалась» без малейших усилий.

— Прав ты был, Миха, — неожиданно улыбнулся Саня, — Монголия — волшебная страна. Я неожиданно понял — то, что ждет нас там, не для меня. Ты же знаешь, — горячечно зашептал он, — Знаешь, сколько было у меня девчонок, но это все не то… Она такая… — вдруг обхватил он свою буйную головушку, — Эх… Не смогу я без нее! — Почти заорал он, — Смотри! — ткнул он пальцем в лучики света, залетающие в приоткрытый полог, — Здесь все другое — жизнь, люди. Все настоящее и так было всегда. Им во все времена было плевать на любые сети. Чего могут бояться кочевники?

Мы с Кариной молчали, да и что в такую минуту можно было сказать? Саня оставался и наверняка это был для него лучший исход.

Внутренне я пообещал себе выполнить все, о чем он попросит.

«Надо же, как волю все чувствуют, — вспоминал я просьбу легионера Левы, — А может и мы?» — глянул я на воительницу.

— Вам нельзя, — почему-то шепотом зачастил Саня, — Вам вообще лучше быстрей убираться. Никто не знает что Карина беременна, — одними губами договорил он, — Те, кого они так боятся, мог вселиться в её ребенка! Очирбат так и сказал когда встречать поехали: если девка беременная, придется убивать…

Новости меня отрезвили… Я с удивлением смотрел, как одевается Карина, и ясно понимал — не могли стражники черных докшитов не заметить увеличившийся животик воительницы.

А той, по-моему, все было по барабану и, увидев мой ошалелый взгляд, она вдруг тихо рассмеялась.

— А так заметно? — подняла Карина вверх руки и провернулась несколько раз словно танцуя.

Действительно — даже зная теперь о её беременности, я видел лишь точеное девичье тело.

— Она так и шла когда разделась, — усмехнулся Рубан, — А я думал — опять дуркует…

— Я, мальчики, потому и жива, — накинула на себя разгрузку Карина, — Потому как в таких ситуациях не бывает мелочей. Саня, — подсела она неожиданно к Рубану, — Может порешаешь с новой родней насчет калашей? Мы-то на голодном пайке — что такое сотня патронов для любого боя?

— Вот еще, — ответил тот, — Автомат, что за бабой лежал, мы с Батцэцэг забирали, так он перекрученный весь будто под прессом побывал, а магазин целый, — выудил он его из кармана. — У большинства здесь вообще «Сайги» да «Тигры». Калашей не видел, — поднялся на ноги Рубан. — Пошли. Хурлы сказал — едете сразу…

Не знаю, что там творилось в голове у Карины, а я лично вздрогнул, когда увидел в дневном свете Очирбата. Хранитель тысячелетней традиции восседал на гнедом скакуне. Застывший изваянием на фоне стремительно светлеющего неба он казалось, прощупывал нас взглядом, пытаясь выяснить напоследок — не ошибся ли он все-таки вчера.

Я махнул ему рукой, мол, давай-пока, а он, не удостоил меня даже кивком и чуть тронул коня в направлении степи.

Неожиданно глухое бульканье дизеля отвлекло меня от зловещего кочевника, а из гигантской пещеры таинственного города Жижиг хот выполз, напоминая гигантскую черепаху, «Крузак».

На прицепе у него оказался не больше, не меньше чем небольшой пластиковый катер, укрытый ярко синим чехлом.

Открыв рот, я смотрел, как двигается на меня эта «кавалькада», пока Хурлы не затормозил передо мной сантиметрах в десяти.

— Смерти ищешь, маленький брат? — крикнул он, высунув бритую налысо голову в окно, — Не торопись. Она ждет тебя не здесь… Грузись лучше, пока Очирбат не передумал вас отпускать…

Настроение его было самым расчудесным, и я неожиданно понял — те самые перемены, о которых он говорил вечером, состоялись.

Невольно оглянувшись на хранителя владений Махакали, я еще раз «обжегся» о его внимательно изучающий взгляд.