– Однако же мы попробуем – у нас есть ценная заложница.

В глубине души я сжалась, но постаралась не подавать вида. «Что бы они ни сказали, – безмолвно умоляла я, – не поддавайтесь! Мы зашли так далеко…»

– Вы позволите нам уйти и обеспечите защиту, – вмешался новый голос. То был Мерхевен. – Никакого плена, никаких казней. В ответ на проявление доброй воли мы вернем заложницу.

– Никакого плена, – вслух задумался Кристос, – никаких казней. Прекрасно звучит.

– Так мы заключили сделку? – слишком нетерпеливо воскликнул Мерхевен.

Я почти видела, как Теодор сделал глубокий вдох перед тем, как ответить:

– Мы согласны освободить солдат и офицеров роялистской армии под честное слово, без наказания, при условии, что они присягнут на верность своей стране. Они могут служить правительству Галатии – каким бы оно ни стало, – либо покинуть ряды военных и вернуться домой.

Воцарилась удушающая тишина.

– Армию мы обсудим позже, – наконец сказал Мерхевен. – Наши требования касаются дворян, которые ее возглавляют.

– То-то ваше первое заявление показалось мне странным, – фыркнул Кристос. Я представила его кривую улыбку и блестящие глаза. Брат продолжил: – Хотите сказать, вы желаете договориться о поблажках исключительно для себя и высшего командования? Отказаться от предложения освободить от ответственности солдат ради защиты собственной шкуры… Это дурно попахивает.

Должно быть, Мерхевен никогда не встречал никого похожего на Кристоса. Я так и видела, как щеки адмирала заливаются краской до самых ушей.

Но тут снова заговорил король:

– Теодор, рассуждай разумно. Посадить в тюрьму отца и сестру – это варварство.

– Варварство – это навязать войну гражданам своей страны только потому, что тебе не нравятся законы, которые они хотели принять.

Теодор говорил скупо, сдержанно, не показывая эмоций. Но я знала – в душе он страдал, и мое сердце болело за него.

– Мы примем вашу капитуляцию. Войска освободят при условии принятия ограничений, о которых я упомянул. Но вы и офицеры высшего командного состава предстанете перед судом соотечественников за свои преступления. Таково наше предложение.

– Тогда мы казним ведьму! – вмешался Поммерли.

– Вы вернете мою сестру или предложение отпустить солдат и офицеров недействительно! – Кристос едва не кричал.

– Не посмеете. Это ведь будет дурно пахнуть, – отрезал Мерхевен, а я подумала с затухающей надеждой: Кристос отлично подготовился к переговорам. Адмирал же зло добавил: – Если вы не предоставите нам такую же защиту, как всей армии, ведьма сдохнет!

– Нет! – раздался голос Полли, и я удивилась. – Ничего подобного. Какие законы она нарушила?

– Леди Аполлония, сейчас неподходящий момент…

– Для чего, папочка? Напомнить всем, что мы связаны соглашением, определенными законами, которых эта женщина не нарушала? – Полли легко засмеялась, демонстрируя самоконтроль, каким я и не надеялась когда-нибудь овладеть. – Если вы желаете применить к ней закон, запрещающий колдовать, сначала надо принять его. В этом сражении она была всего лишь воином, как и прочие, что попали в плен. Видите? – Полли прикоснулась ко мне тонкими пальцами и продемонстрировала красную оторочку моей серой шерстяной амазонки. Ее рука немного дрожала. – Это же форма!

Наступила гнетущая тишина. Она пульсировала у меня в ушах, тьма в моих невидящих глазах сгустилась.

– Ну что ж, – наконец проронил король. – Мы предъявили свои карты, но оказалось, что у обоих моих детей в рукаве припрятаны козыри закона и морали. Следовало растить их не так правильно.

Даже в такой момент, в час сокрушительного поражения и краха всей жизни – в понимании Вестланда, – говоря о своих детях, король не мог скрыть гордости за них.

– Мы сдаемся.

Мгновением позже Сайан развязал мне руки. Я тут же сорвала с глаз повязку, побежала к Теодору и Кристосу и бросилась в их объятия, с удивлением осознав, что смеюсь сквозь рыдания.

– Тише-тише, – попросил Кристос, когда я чуть не сбила им столбик, и тент покачнулся.

Теодор схватил меня за руку, и только тогда я увидела, что нога брата обмотана грубой повязкой.

– Ох, да ты же…

– Ерунда, просто слегка задело выстрелом.

– Твой брат истекал кровью, как свинья, – прокомментировал Сайан.

– Намекаешь, что я свинья недорезанная? – фыркнул Кристос. – И да, я ничего не делаю вполсилы! Все хорошо, – заверил он меня, но я быстро вытянула из эфира чары здоровья и вплела их в волокна повязки.

От усилия вкупе с приливом эмоций у меня закружилась голова и слегка помутилось зрение.

– Осторожно, – предупредил Теодор.

Троицу лидеров роялистов и Полли уже увела охрана. На постаменте остались три походных стула кофейного цвета, выстроенных в ряд подобно тронам. Теодор подвел меня к одному из них, Кристос устроился по другую руку.

Теодор вкратце описал мне окончание битвы:

– Мы уже дошли до центра поля, но Отни не показывался. Я решил, что Фидж не сумел к нему пробраться. Мы чуть не дрогнули, но тут ворота распахнулись, и оттуда хлынули наши люди.

– Фидж не виноват, – покачала я головой. – Серафцы из гавани посылали на город проклятия. Мы не заметили бы их, даже если бы меня не взяли в плен. Не знаю, как бы мы их остановили, если бы Аннетт не спалила вражеские корабли.

– О Всемогущая Дева Галатии, – пробормотал Теодор. – Мы никогда не обсуждали этот вариант, но я всегда предполагал, что он возможен. Сожжение роялистского флота – крайние меры. Мы ведь могли захватить их корабли для Республики. Все суда уничтожены?

– Большинство, – поджал губы Сайан. – Есть серафская поговорка: «Лучше утонуть, чем сгореть, лучше сгореть, чем утонуть».

– У вас все поговорки такие унылые? – сухо поинтересовалась я.

– Не могу сказать, – покачал головой Сайан. – Но какая мучительная смерть…

– Может, хватит об этом? – прошептала я. – Так что же, все кончено? На сей раз бесповоротно?

– Армия роялистов обезоружена, – подтвердил Теодор. – Мы прочесываем местность и порт, нужно отыскать всех, конфисковать оружие, а потом решать, что делать с ними дальше.

Кристос пожал плечами.

– Мы выдвинули условия. Сначала солдаты короля должны решить, согласны ли они принести присягу Республике Галатия или станут искать другое занятие.

– Также не стоит быстро распускать по домам наших людей, – предупредил Сайан. – Необходимо убедиться, что не осталось никаких ополченцев и южные лорды не готовят восстание.

– А ты этого остерегаешься?

– Я много чего остерегаюсь, что никогда не сбывается, – ухмыльнулся серафец. Увидев его улыбку, я испытала прилив облегчения. На поле боя он держался мрачно и угрюмо, а теперь немного повеселел. – Пока что нам нужно торжественно войти в город, – добавил он.