Хата была, слава богу, цела. У крыльца стояла давешняя старуха-хозяйка, закутанная в черный платок и драный, явно великоватый ей, мужской овчинный кожух. Как видно, выползла-таки посмотреть на то, что вокруг происходит. Оно и понятно, такая стрельба разбудит кого хочешь…

Рядом с этой Изергилью (интересно, кстати, как по логике должны были звать мужа горьковской старухи Изергиль – старикан Изергилий?) сидел на снегу здоровенный серо-полосатый кот и равнодушно смотрел на этот мир желто-зелеными глазами. Так, и опять он здесь. А ведь вчера в хате и вообще в хуторе никаких котов не наблюдалось. И все-то он таскается за мной по всем фронтам непонятным талисманом. Знать бы еще, для чего…

Однако долго думать на эту все равно не имеющую продолжения тему я не стал, поскольку кот стал уже вполне привычен, а вот наших сослуживцев и транспорта у хаты не было. Вокруг бегали какие-то незнакомые бойцы в шинелях и ватниках, а метрах в ста от хаты догорал бортовой «ЗИС-5», который никто не тушил.

К счастью, наши машины обнаружились именно там, где их велел искать Никитин. Из кузова «Студера» чуть ли не мне прямо на голову выскочила Татьяна, в ушанке, полушубке и с пистолетной кобурой на боку. Как оказалось, капитан отправил ее сюда вместе с рацией.

– Андрей, тебя точно не задело? – спросила она. Голос был какой-то сочувственно-взволнованный.

– Да вроде нет. А с чего это ты спросила?

– Ты себя в зеркале видел?

– Барышня, то есть товарищ воентехник, у нас тут, блин, не «Мюр и Мерилиз», а, если вы успели заметить, фронт. И зеркальных трюмо или витрин тут нет. А что такое?

– Левый рукав и шапка, – пояснила Танька, ткнув в меня рукавичкой.

Я бегло осмотрел себя. Да, действительно, в общей суматохе даже не заметил, что меня слегка покоцало. Левый рукав полушубка на предплечье оказался будто разрезан ножом. Прореха длиной сантиметров десять, из дыры торчала овчина, но крови не было – царапнуло неглубоко, даже до гимнастерки не дошло. А на шапке левее звездочки обнаружилась дыра, примерно как бывает от пули, только неровная. Явно мелкий осколок. Хорошо, что ушанка у меня все время на затылке болталась, а то бы, наверное, прямо в лоб прилетело. И лежал бы я на снегу, весь из себя красивый, но с лишней дыркой…

– Наши все живы? – спросила Татьяна.

– Увы, нет. Ваньку Глухоманюка осколком. Наповал.

У Татьяны на глазах появились слезы. Чисто автоматически. Чтобы отвлечь ее, я передал распоряжения Никитина насчет срочного донесения командарму. Она, как и положено военному человеку, немедленно утерла сопли и полезла обратно в кузов «Студера», к рации.

А из кабины «Студера» в облаке табачного дыма появился Сигизмундыч. Я уже заметил, что перекуры у него обычно бывают в моменты, когда другие вокруг воюют.

– Наше вам, – приветствовал я его и сразу же спросил: – «Бантик» в порядке?

– Да фиг ли ему сделается. Нас при обстреле и близко не зацепило. А ты с какой целью интересуешься?

– Приказ капитана. Выводи агрегат. Поедем на подбитые танки смотреть.

– Да мне вшистко едно, хоть на танки, хоть на курвенок, в бане через щелочку…

Веселый он все-таки дяденька, хотя, надо признать, полонизмы из него все-таки вылетали нечасто.

Через минуту он уже подогнал задним ходом вертлявый «Бантам» с брезентовой крышей, ездить на котором в русский мороз могли только явные и конченые экстремалы. Я сел рядом с водителем, положив автомат на колени, Зырин забрался на заднее сиденье и мы поехали, оставив Татьяну в одиночестве со «Студером». Хотя это не играло особой роли, поскольку любой из нашей группы умел водить и автомобиль, и танк.

Когда мы выезжали на дорогу, в вышине послышался гул авиационных моторов. Зимнее небо над нами было не то чтобы ясным, но действий авиации погода вроде не исключала. Впрочем, гудело где-то на северо-востоке, с нашей стороны фронта. И звук этот приближался. Сигизмундыч остановился и прислушался.

– Это наши, – заявил он авторитетно.

В художественных фильмах из будущих времен вслед за этой репликой обычно появлялся «мессершмитт» или «лаптежник», который салютовал по машине из всех стволов и убивал говорившего подобные глупости «знатока».

Но Сигизмундыч не ошибся. Действительно, через пару минут над нами на малой высоте проскочили три остроносых аппарата, на голубых крыльях которых снизу четко просматривались красные звезды. Истребители (по-моему, это были «Яки») сделали широкий круг над хутором и ушли на запад. А потом, несколько минут спустя, правее хутора пролетели три тройки горбатых штурмовиков, но «Илы» прошли стороной, сразу же потянули вслед за истребителями. Похоже, их уже предупредили, что здесь у нас все нормально.

Сигизмундыч завел мотор, и через несколько минут наш «Бантик» уже лавировал среди свежих воронок, на том самом месте, по которому считаные минуты назад стреляли «катюши».

Большинство стихийно возникших источников огня уже погасло, хотя некоторые танки (теперь совсем не страшные и похожие на уродливые железные ящики) продолжали гореть, испуская в небо остро воняющий костром, железом и горелым топливом дым. Возле этих костров уже стояли или рассеянно бродили с видом праздных зевак бойцы из «пехотного прикрытия».

– Осторожно! – орал командовавший ими лейтенант. – Если в каком-нибудь из них снаряды от жара стебанут, может и нас зацепить!

Хотя это была уже излишняя предосторожность. По-моему, все, что здесь могло взорваться, уже давно взорвалось, что подтверждали сорванные с неких «панцеров» башни..

– Стой, – сказал я Сигизмундычу. Вылез из джипа, перекинул ремень «ППШ» через плечо и, стоя на черно-сером снегу посреди этого рукотворного пожарища, понял, что Никитин был абсолютно прав, да и я, похоже, не ошибся в своих предварительных оценках, хотя в бинокль много и не увидишь.

Танки действительно были ну очень интересные. То есть «Т-IV» и «T-III» были вполне себе заурядными, но вот кроме них…

Короче говоря, здесь были два VK 4501(Р), они же «Тигры» «Порше», с 88-мм пушками. На привычные «Тигры» они походили мало. Внешне «Тигр» «Порше» – это скорее самоходка «Фердинанд», только с обычной поворотной башней и двигателем в корме, а не в средней части бронекорпуса. Интересно, откуда это их сюда занесло? Прямо с полигона? Хотя вряд ли, их вместе с обычным «Тигром» еще весной 1942-го испытывали и просто «Тигры» уже успели засветить в реальных операциях, например, на том самом Волховском фронте, куда мы ездили еще до иранской командировки.

Вроде всегда было принято считать, что их сделали всего-то 90 штук и все их шасси последовательно переделали, сначала в САУ «Фердинанд», а потом в «Элефант». Ну и еще будто бы был один прототип в виде обычного танка, который служил командирской машиной при тех же «Фердинандах». Что же, выходит, тех шасси не 90, а чуть больше, как минимум 92–93? Интересные дела творятся под луной…

Один VK 4501(Р) сгорел полностью, и его почерневшая башня сползла с погона, зарывшись в снег дульным тормозом основательного орудия. Второй однотипный танк не загорелся, но в него попала пара эрэсов, капитально изуродовавших левую гусеницу – разбитые траки лежали, что называется, россыпью, а одна из тележек подвески вместе с катками валялась аж метрах в четырех позади него.