мере, ещё одно обстоятельство, а именно, чтобы сами крестьянские массы убедились в правильности провозглашенного лозунга и приняли его как свой собственный лозунг». Помимо поставки машин и тракторов для сельского хозяйства, это обстоятельство, по словам Сталина, заключалось в решительной борьбе с кулачеством, ставящим «кулацкое хозяйство под контроль бедняцко-середняцких масс»[1313].

Провозглашение Сталиным политики «ликвидации кулачества как класса»[1314], стало своеобразной платой за коллективизацию. «Теперь, — отмечал в декабре 1929 г. Сталин, — раскулачивание производится самими бедняцко-середняцкими массами, осуществляющими сплошную коллективизацию»[1315].

Вся идея крестьян, пояснял М. Вебер еще в 1905 г., сводилась к ««равной» и «справедливой» дележки» земли»[1316]. «Крестьяне, хотят оставить у себя мелкое хозяйство, — подтверждал В. Ленин в 1917 г., — и уравнительно его нормировать… периодически снова уравнивать…»[1317]. Крестьяне хотели делить равнять и снова делить и равнять землю, подтверждал ген. А. Деникин[1318]. Этот своеобразный «архаичный сельский коммунизм», как называл его Вебер, лежал в основе русской общины.

Этот «архаичный коммунизм» крестьян наглядно проявился в их отношении к столыпинским «хуторянам» после февраля 1917 гг.: как только власть правительства на деревне ослабла, выступления общинников против выделенцев, как отмечает исследователь этого вопроса Г. Герасименко, сразу «сливается в единый сплошной фронт крестьянской борьбы»[1319]. Вообще вся «главная внутрикрестьянская борьба, о которой сообщали в 1917 г., — подтверждает Т. Шанин, — была выражением не конфронтации бедных с богатыми, а массовой атакой на «раскольников», т. е. на тех хозяев, которые бросили свои деревни, чтобы уйти на хутора в годы столыпинской реформы»[1320]. В этот период, «чаще, — подтверждал С. Прокопович, — делились купленные зажиточными крестьянами земли, а также отруба и хутора»[1321].

После Октябрьской революции 1917 г. крестьяне, получив землю, повсеместно и по своей инициативе восстановили общину. И за время гражданской войны община поглотила «земли не только помещиков, но и основной массы хуторян и отрубников. Юг, юго-восток, а в значительной части и Земледельческий центр, были охвачены в 1918–1920 гг. широким движением против хуторов и отрубов»[1322].

В 1922 г. сельские общины располагали в среднем 91 % земли, а в 1927 г. — 96 %[1323]. И в 1920-е годы «уравнительное перераспределение, — как отмечает исследователь этого вопроса В. Данилов, — охватило практически все земли и осуществлялось с помощью механизма переделов общинных земель». При этом, «почти неизменно крестьяне высказывались за распределение земли по едокам, как наиболее справедливое»[1324].

В то же время, НЭП привел к тому, что «у нас происходит в деревне будто бы простое восстановление капитализма…, — приходил к выводу Сталин, — в результате такого развития должна непрерывно расти дифференциация в большом масштабе, крайние группы, т.-е. кулаки и бедняки должны усиливаться и возрастать год за годом»[1325]. В итоге «мы, — отмечал Зиновьев, — в первую голову, получали пока не сближение с беднотой, а отчуждение, получали настроение недовольства в бедняцких массах против нас»[1326].

«Мы должны сейчас против кулака поставить все загородки, мы, — взывал Н. Бухарин в 1925 г., — должны сейчас считаться с ростом дифференциации крестьянства, должны считаться с тем, что на ближайший период у нас будет обострение классовой борьбы…, я грешный, в каждом выступлении подчеркиваю и говорю о том, что у нас будет на первых порах обострение классовой борьбы в деревне»[1327].

На практическом опыте в 1925 г. Бухарин, а за ним в 1928 г. Сталин выводили закон обострения «классовой борьбы при социализме»[1328]. Этот вывод вытекает из той объективной закономерности, что появление Капитала, как и создание условий для его накопления, пробуждает и усиливает частнособственнические инстинкты. Параллельно с этим — «рядом с повышением государственного богатства идет, — как отмечал Троцкий, — процесс нового социального расслоения…, на крайних полюсах неравенство принимает характер вопиющих контрастов»[1329].

Ленин в этой связи еще в 1919 г. приходил к выводу, что «классовая борьба, после свержения власти капитала…, не исчезает…, а только меняет свои формы, становясь во многих отношениях еще ожесточеннее»[1330].

В 1926 г. Сталин назвал эти настроения «левым уклоном», который «ведет к разжиганию классовой борьбы в деревне, к возврату к комбедовской политике раскулачивания, к провозглашению, стало быть, гражданской войны в нашей стране»[1331]. Но именно к этой политике сам Сталин обратился в 1929 году.

Раскулачивание и принудительная коллективизация вызвала резкий всплеск крестьянских выступлений и террористические актов: в 1928 г. они составили соответственно — 709 и 1307 случаев, в 1929 г. — 1300 и 3200, в 1930 г. — 13754 и 4000. 2 апреля 1930 г. в закрытом письме ЦК указывалось на повстанческое движение на Украине, Северном Кавказе и в Казахстане, массовые выступления крестьян в ЦЧО, Московской области, Сибири, Закавказье и Средней Азии, «перерастающие в антисоветское движение», ставящее под угрозу «дело коллективизации и социалистического строительства в целом»[1332].

Причина этих выступлений, по мнению центра, крылась в массовых «перегибах» на местах. Так, например, узнав о «перегибах» Средне-Волжского крайкома, Сталин 30.01.1930 отправлял ему телеграмму: «Ваша торопливость в вопросе о кулаке ничего общего с политикой партии не имеет. У вас получается голое раскулачивание в его худшем виде…». На что руководитель крайкома ответил: «Телеграмма принята к строгому руководству». Но: «Арест кулацко-белогвардейского актива приостановить не можем, ибо он почти закончен»… «На местах широко развязалась антикулацкая стихия, которую трудно «загнать в берега…»[1333].

2.03.1930 вышла знаменитая статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой он осудил многочисленные перекосы и волюнтаризм при «приеме крестьян в колхозы» и подчеркивал принцип добровольности колхозного строительства[1334]. 15.03 было опубликовано постановление «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении», которое требовало: «немедленно прекратить какой бы то ни было форме насильственную коллективизацию. Решительно бороться с применением каких бы то ни было репрессий по отношению к крестьянам…»[1335].

17.03.1930 Политбюро направило в основные зерновые регионы Кагановича, Калинина, Молотова, Орджоникидзе и др., для исправления перегибов в деле коллективизации. И уже 22.03. С. Орджоникидзе сообщал о руководителях Криворожского округа Украины: «Перекручено здесь зверски. Охоты исправлять мало… Все хотят объяснить кулаком, не сознают, что перекрутили, переколлективизировали. Большое желание еще большим нажимом выправить положение, выражают желание расстрелять в округе человек 25–30…»[1336]. 3.04.193 °Cталин публикует статью «Ответ товарищам колхозникам», в которой вновь возвращается к перегибам в коллективизации. Реакция на статью последовала незамедлительно: только в течение марта более 5 млн. крестьян покинули колхозы.

Однако спустя всего 2 месяца на XVI съезде партии настроения партийного руководства изменились на диаметрально противоположные. Причина этого «перелома», объяснял Сталин, заключалась в обострении мирового экономического кризиса, а значит «опасность войны будет