конца 1950-х гг. «молодые историки, перед которыми внезапно открылись архивы, до сих пор хранившиеся под замком, — по словам И. Дейчера, — жадно искали ответ в незнакомых записях о большевизме»[1394]. В качестве реальной альтернативы, британские советологи И. Дейчер и Э. Карр сошлись на Троцком, который «затмил Сталина почти во всем» и проиграл ему только в результате отсутствия политического чутья[1395].

Следующая, более мощная волна поднялась в 1970–1980 гг.[1396] В ее основе лежала идея «бухаринской альтернативы» американского историка С. Коэна: «идеи и политика Бухарина в 20-х гг., отстаивавшие более мирное, постепенное движение в направлении модернизации и социализма, были реальной альтернативой сталинизму»[1397].

Третья волна была вызвана крахом СССР, выдвинувшим настоятельную потребность в поиске каких-то новых идей. И в начале 1990-х гг. видный историк советской деревни В. Данилов поддержал тезис о «бухаринской альтернативе»[1398]. «Внутри большевизма, — доказывал в свою очередь в 1992 г. биограф Троцкого, имея его в виду, В. Роговин, — существовало сильное течение, выдвигавшее реальную альтернативу сталинизму»[1399]. Американские экономисты Г. Хантер и Я. Ширмер, в свою очередь, на основе математического моделирования в 1992 г. пришли к выводу, что если бы «советское сельское хозяйство в том виде, в каком оно сложилось к 1928 году, продолжало развиваться следующие 12 лет, то его уровень был бы значительно выше фактического»[1400].

* * * * *

Лозунг «сверхиндустриализации» был выдвинут Л. Троцким в 1925 г. Преимущества социализма, пояснял Троцкий, позволят на основе планового хозяйства «уже в ближайшие годы поднять коэффициент промышленного роста не только в два, но и в три раза выше довоенных 6 %, а, может быть, и более того»[1401].

При этом «оппозиция никогда не бралась «в кратчайший срок догнать и перегнать» капиталистический мир. Мы, — подчеркивал Троцкий, — требовали ускорения индустриализации… Но мы никогда не считали ресурсы индустриализации безграничными, и темп ее — зависящим только от кнута бюрократии… Коллективизацию мы всегда ставили в зависимость от индустриализации. Социалистическую перестройку крестьянских хозяйств мы мыслили не иначе, как в перспективе десятилетий. Мы никогда, поэтому, не требовали ликвидации классов в рамках пятилетки Сталина — Кржижановского. Мы требовали ограничения эксплуататорских тенденций кулака и планомерного урезывания его накоплений в интересах индустриализации»[1402].

В 1930-м году Троцкий и его сторонники требовали снижения темпов индустриализации и коллективизации: «Надо прекратить призовые скачки индустриализации, пересмотреть темпы на основе опыта и теоретического предвиденья, согласовать коллективизацию с техническими и прочими ресурсами, подчинить политику по отношению к кулаку реальным возможностям»[1403].

Троцкисты выступали: за продолжение политики НЭПа; за сохранение рыночных — «восстановительных» цен на сельхозпродукты[1404]; за расширение концессии для иностранцев[1405]; за оплату долгов царского правительства, ради привлечения иностранных инвестиций[1406]; за закрытие крупных заводов таких, как Путиловский, Брянский и т. д., как не приносящих прибыли; за сохранение монополии внешней торговли; за сохранение золотого стандарта рубля, поскольку без «золотой базы денежная система СССР…, имеет по необходимости замкнутый характер». «Платформа оппозиции (1927 г.) требовала: «Обеспечить безусловную устойчивость денежной единицы». Это требование проходит лейтмотивом через дальнейшие годы. «Железной рукой приостановить процесс инфляции — писал заграничный орган оппозиции в 1932 г. — и восстановить твердую денежную единицу», хотя бы ценою «смелого сокращения капиталовложений»»[1407].

«Бухаринская альтернатива» основывалась на проведении сбалансированной индустриализации[1408], с опорой на кулака, «крепкого крестьянина» и форсированное аграрное развитие. Свою программу Бухарин опубликовал в сентябре 1928 г. в статье «Заметки экономиста»: «Неправильно исходить из требования максимальной перекачки средств из сферы крестьянского хозяйства в сферу индустрии, — пояснял он, — ибо это требование означает не только политический разрыв с крестьянством, но и… нарушение равновесия всей народнохозяйственной системы»[1409]. Правая оппозиция выступала против сталинского понятия дани, которую город берет с деревни в целях индустриализации[1410].

«Форма рыночной связи, — пояснял в 1929 г. основы своей программы Бухарин, — будет у нас существовать еще долгие и долгие годы… (она) будет решающей формой экономической связи. Решающей… Отсюда вытекает вот что если развитие социализма идет через рыночную связь, через рыночный товарооборот между городом и деревней, значит наша ведущая экономическая роль должна идти через рыночные отношения, то есть через развертывание товарооборота»[1411].

Правая оппозиция в лице Бухарина, предсовнаркома А. Рыкова и пред. ВЦСПС (профсоюзов) М. Томского, выступала против ускоренной коллективизации. «Недостаток хлеба будет обостряться, если все успехи нашей политики в деревне в ближайшие годы мы свяжем только исключительно с успехами колхозного движения, — поясняли они, — Простой арифметический расчет показывает нам, что в ближайшие годы они (совхозы и колхозы) не смогут быть основными источниками хлеба»[1412].

В 1929 г. Бухарин в статье о «Политическом завещании Ленина» решительно критиковал сталинский план коллективизации и противопоставлял ему план Ленина о добровольном и постепенном коллективизации[1413]. «Надо прямо сказать, — замечал в этой связи председатель ЦК Союза сельскохозяйственных рабочих Н. Анцелович, — что крупнейшим препятствием в развертывании колхозного и совхозного строительства, являлась идеология и практика правого уклона, идеология и практика оппортунизма»[1414].

«Бухаринская альтернатива» требовала отмены монополии внешней торговли, для того, чтобы за счет сельскохозяйственного экспорта, увеличить импорт «для утоления товарного голода страны»[1415]. Именно монополия внешней торговли является основной причиной высоких цен на промышленные товары, пояснял видный левый социалист и экономист В. Базаров, поскольку, именно она закрыла внутренний рынок для ввоза иностранных товаров[1416].

И левая и правая оппозиция выступали против автаркии. Строительство экономики на принципах автаркии, пояснял Базаров, ведет к тому, что отечественные производители будут изготавливать «продукцию очень высокой себестоимости и очень низкого качества»[1417]. Автаркия приведет к нарастающему отставанию Советского Союза от стран Запада, предупреждал Троцкий, «оставаясь и далее изолированным, пролетарское государство в конце концов должно было бы пасть жертвой этих противоречий»[1418].

«Переход власти из рук царизма и буржуазии в руки пролетариата не отменяет ни процессов, ни законов мирового хозяйства…, — пояснял Троцкий, — Мировое разделение труда и сверхнациональный характер современных производительных сил не только сохраняют, но будут удваивать и удесятерять свое значение для Советского Союза по мере его экономического подъема»[1419]

«Острые кризисы советского хозяйства являются напоминанием о том, — указывал Троцкий, — что производительные силы, созданные капитализмом, не приурочены к национальным рынкам и могут быть социалистически согласованы и гармонизированы только в международном масштабе. Другими словами, кризисы советского хозяйства являются не только недомоганиями роста, своего рода детскими болезнями, но и чем-то неизмеримо более значительным — именно, суровыми одергиваниями со стороны международного рынка»[1420].