– На чем я… ? Ах да, патовая ситуация. Чубатый засел в БеломДоме. Вокруг живое кольцо из десятков тысяч болванов, которые не понимают, чтоздесь происходит на самом деле. Какая к лешему демократия, какая свобода! Это«пятая колонна» чужой, враждебной силы! – Иван Пантелеевич в сердцах махнулкулаком. – Время работает против нас. Все ведущие новостные телеканалы ведутпрямую трансляцию. В регионах с каждым часом все больше наглеют – там«полицаев» тоже хватает. Если сегодня ночью не устраним этот бардак – всё,государству конец. Будем действовать решительно. По-хирургически. Без крови,может быть, даже большой крови обойтись нам вряд ли удастся. Ничего, в мирепару лет поноют и забудут. Как забыли площадь Тяньаньмынь – там было то жесамое. Дэн Сяопин принял тяжелое, но единственно верное решение, передавилнесколько сотен глупых мальчишек и девчонок танками. Ужасно, конечно, но затоКитай был спасен от хаоса и гражданской войны, в котором погибли бы миллионы…

– Вы меня не агитируйте, – перебил директора Сергей,озабоченно сдвинув брови. – Вы говорите, что я должен сделать.

Глаза Ивана Пантелеевича растроганно блеснули. Он прочистилгорло, очевидно, не желая, чтобы дрогнул голос.

– Спасибо, Сережа. Я в тебе не ошибся. А сделать нужно вотчто. – Он дернул подбородком в сторону экрана. – Проникнуть в Белый Дом. Иуничтожить Чубатого. Без него всё развалится. А главное – вернуться обратноневредимым, еще до начала спецоперации группы «Альфа». Ты понадобишься Родинедля других важных дел. Главная война у нас с тобой впереди, боев будет много.Как, справишься? Чубатого очень плотно охраняют. Возможно, там есть и «мутные».

– Надо – сделаю, – уверенно сказал Дронов. Сэнсэй взглянулна часы, улыбнулся.

– Вот так. Разговор занял девять минут. А я сказал Васильеву– десять. Мол, больше десяти минут для того, чтоб Серега встал в строй, непонадобится, я этого парня знаю. Оставайся здесь. Я позову АлександраАлександровича. Он проведет с тобой инструктаж.

Крепко пожал Дронову руку – не удержался, еще и обнял.

Шепнул: «Спасибо».

Вышел.

Минуту спустя появился полковник. Подмышкой он держал тусамую кожаную папку, что была в машине.

– Итак, – без предисловий начал он, – начнем с поэтажногоплана здания правительства РСФСР.

Роберт медленно шел по длинной прямой аллее, пытаясь сновапоймать заветную волну. Увы, звучала только музыка, почему-то печальная. Аннуон больше не слышал.

Вокруг было очень красиво, настоящий парадиз. К сожалению,из-за чертова атропина ничего толком разглядеть не удавалось. За деревьями тами сям виднелись крыши домов, какие-то стеклянные крыши оранжерейного вида, дажетеннисный корт. Хорошо обустроились защитники человечества, ничего не скажешь.

В конце концов впереди показались ворота.

Как и говорил полковник, никто Дарновского не остановил.

Молодой человек в костюме нажал кнопку, открывая дверь.Вежливо сказал:

– До свидания. Машина сейчас подъедет. Подождите немножко.

– Прощайте, – мрачно сказал Роберт.

За оградой было поле, на дальнем конце которого виднеласьтрасса, по ней сплошным потоком шли машины. Еще дальше густо торчали корпусадомов.

Похоже, кольцевая, сощурившись, вычислил Дарновский.

Странно, это место показалось ему знакомым. Наверное, не разпроносился мимо, просто не обращал внимания на ничем не примечательный забор.Мало ли за городской чертой всяких учреждений с высокими заборами.

Немного постоял. Прошелся взад-вперед. Странной мелодиейразвлекал его нынче саундтрек – вроде бы мирной, даже, выражаясь пошлым языком,чарующей, а все-таки грустной. Типа «И отчего, не знаю, слезы приходят светлыеко мне». Как будто впереди ожидало нечто очень хорошее, но не без горчинки.Впрочем, это ни черта не значило – по опыту было известно: представленияРоберта и неведомого композитора о том, что для него хорошо, а что плохо, невсегда совпадают.

Где же обещанная машина, начинал злиться Дарновский. Послатьчто ли ее к лешему, дойти до шоссе пешком и проголосовать?

Он сердито обернулся к проходной и вдруг заметил сбокувывеску. Синие буквы на белом фоне. Ну-ка, интересно. Какое прикрытие избрала себесамая засекреченная в стране контора?

И опять показалось, что всё это он когда-то уже видел.

Подошел вплотную, уткнулся в вывеску носом.

Научно-исследовательский центр по спасению окружающей среды

Здрасьте! Ведь здесь работает тесть, Роберт пару разподвозил его до ворот почтенного экологического учреждения!

Обладатель выдающегося ай-кью разинул рот и по-идиотскизахлопал своими полуослепшими глазами. А тем временем ворота бесшумноразъехались, и прямо к Роберту подрулил знакомый «линкольн». Из опущенного окнадоносились звуки радио. Приоткрылась дверца, высунулся Всеволод Игнатьевич,собственной персоной.

– Залезай, Роб. Извини, что заставил ждать. Ах, вот оно что!Но тогда получается, что…

Не успев додумать, что тогда получается, Дарновскийоцепенело уселся в машину.

Тесть провел рукой по ежику седых волос (он всегда стригсякоротко, по-спортивному), засмеялся.

– Ну и физия у тебя, родственничек.

Был он, как всегда, франтом – в блейзере с золотымипуговицами, в шотландском клетчатом галстуке, в темных очках.

– Так вы директор Санатория, – пробормотал Роберт. – А вашЦентр СОС, стало быть, и есть Санаторий. Я мог бы и раньше догадаться.

– Мог бы, – согласился Всеволод Игнатьевич. – Мозгами тебяГосподь не обидел. Интуиции только маловато. Что жмуришься? Солнце слепит?На-ка, надень.

Сдернул очки, протянул. Впервые Дарновский видел его глазаи, если б не атропин, мог бы в них заглянуть.

Ага, сейчас. Если бы не атропин, тесть бы очки ни за что неснял.

– Так вот почему вы всегда прятали глаза…

– Конечно. Мы довольно быстро вычислили, в чем состоит твойДар. Зачем мне нужно, чтобы «мутный» рылся в моих мозгах?

«Линкольн» ловко ввинтился в поток автомобилей, быстропереместился в левый ряд. Что Всеволод Игнатьевич классно водит машину, Робертзнал давно.