Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Милорд, я ни на что не обижаюсь и ни во что верить вас не заставляю. Живите своим умом, как хотите.
– Понял… – подавленно хмыкнул он. – Именно на это обиделась. Извини ещё раз. Да, это действительно некрасиво с моей стороны. Ты меня спасаешь, а я вместо благодарности ещё и обвинил. Готов любым способом искупить вину, лишь скажи каким. Драгоценности, наряды, развлечения… Что хочешь?
– Ничего не хочу. Лишь поесть сейчас спокойно хочу.
– Ладно, сам придумывать буду, чем тебя задобрить… Но если всё же хотя бы намекнёшь, буду благодарен. Может быть, тебя порадует, если Люсьену инквизиторам сдам?
– Зачем? – непонимающе повела она плечами.
– Чтобы не прокляла на нервах никого больше.
– В ближайшее время не проклянёт. Для проклятья силу накопить надо.
– А когда сможет?
– По-разному бывает. Но не сразу точно. Так что ближайшее время вы в безопасности. А потом предупрежу, если опять потенциал увижу.
– Как они её набирают силу эту? Прогулки при луне? Какие-то обряды?
– Откуда я знаю как? Я не колдунья. Я лишь их потенциал вижу и ещё могу воздействие их гасить, на себя переключая. Всё!
– Ты же на допросах присутствовала. Неужели никто из инквизиторов подобных вопросов не задавал?
– Милорд, задача инквизиторов обезвредить, получив признательные показания и выявив сообщников, и не более того. Так что не знаю я ответа на ваш вопрос. Лишь знаю, что накапливать силу они могли и в застенках, но лишь если относительно здоровы были.
– То есть после пыток силу они не накапливали?
– Смотря после каких… – нехотя проронила Миранда и вдруг в раздражении повернулась к нему: – Не смейте! Даже думать о таком не смейте! Я не позволю вам такого!
– Во-первых, чего такого ты мне не позволишь? А во-вторых, как не позволишь?
– Милорд! – в глазах Миранды запылал гнев. – Я начинаю сожалеть, что по собственной недальновидности была столь откровенна с вами. Если сейчас, сию же минуту вы не поклянётесь мне, что пытать свою дочь не станете, на мою откровенность и мою помощь больше можете не рассчитывать! Ясно вам?!
– Ты предлагаешь мне рискнуть своим, да и твоим, благополучием в угоду этой маленькой колдуньи?
– Пытки не выход! Да и вы не инквизитор, чтобы уметь пытать без особого вреда для организма. И потом эта маленькая колдунья, как вы выразились, ваша дочь. Вам её не жаль?
– После сегодняшнего разговора с Норой не жаль абсолютно… Самому хочется инквизиторам сдать… Только ведь у них под пытками расскажет она о своей матери, и начнут они о ней задавать вопросы мне… Не хочу подставляться. Проще Люсьену самому приказать вздёрнуть.
– Вы нарушите обещание, данное её матери.
– Чем? Я обещал не выдавать её замуж и только.
– Всё равно это не гуманно.
– А желать мне смерти с её стороны это как?
– Она не знала, что её слова что-то значат.
– Она в тот момент мне искренне желала смерти. Понимаешь? И это после всего того, что я для неё сделал… Неблагодарная тварь!
– Ей есть в кого такой быть. Вы тоже не особо благодарны.
– На себя намекаешь? Что ты мне сына дважды спасла, а я оба раза на тебя за это гонения устраивал, потом меня самого спасла и вместо благодарности опять тебя же подозревать начал. Да, не отпираюсь, было такое, но это была первая реакция, ты не можешь не видеть, что сейчас я искренне пытаюсь исправить свою оплошность. И благодарен тебе, очень благодарен…
– А девочке предоставить шанс исправить свою оплошность вы дать не хотите?
– Если согласишься мне помогать и строго вместе со мной за ней следить, могу рискнуть… Но если честно, не особо хочется. Сегодня весь день думал, всю голову прям сломал, как поступить лучше… Если честно, я бояться её стал, поэтому убить и хочется. И мысли постоянные, что греха в том никакого не будет, поскольку ей же её пожелание верну, ну и то, что колдунов уничтожать – это дело богоугодное…
– А вы никому в сердцах лишнего не желали?
– Вот что желал, то и исполнял всегда! – тут же безапелляционно выдохнул герцог.
– Замечательно! Но вы взрослый мужчина, а она маленькая девочка, которой желание быть взрослой и ревность к вам как к наиболее достойному мужчине из всех, кого она знает, туманит мозг. Мне вон тоже ревность все ориентиры сносит, и я перестаю быть благоразумной.
– Но вы же смерти никому не желаете? Не так ли, миледи? – герцог вновь перешёл на подчёркнуто уважительный тон, что свидетельствовало, что он хочет несколько дистанцироваться и прекратить неприятную для себя дискуссию.
– Не желаю… И никогда не желала… Даже когда меня унижали сильно… Но это ничего не значит, кроме того, что при рождении мне Господь дал более смиренный характер, чем ей.
– Вам смиренный? Вот уж никак не смиренный, скорее неспособный ко злу…
– Возможно, и так, милорд. Но в этом не моя заслуга.
– Не важно, чья, ваша или Господа, в любом случае это данность. А вот Люсьена, как выяснилось, другая… И не учитывать это я не могу. Поэтому либо обещаете мне помогать её жёстко контролировать, либо я прикажу её убить. Всё! Это решение окончательное.
– Хотите ответственность за её смерть на меня переложить?
– На вас? При чём тут вы, миледи? – искренне удивился герцог. – Решение это моё, и вы к нему непричастны никоим образом. Я лишь честно озвучил свои мотивы, поскольку не рискну, не обладая вашими способностями, её контролировать. Мне будет спокойнее и проще убить, и для меня это не проблема. В моём пределе судья лишь я.
– Я согласна, согласна помогать вам её контролировать, лишь пообещайте не пытать девочку.
– Пытать её не будут, обещаю. А вот наказывать, и наказывать строго за малейшее непослушание, будут. Поскольку мне уверенным быть надо, что она не только проклятье в чей-то адрес сказать теперь не посмеет, но и помыслить о ком-то недобро.
Миранда задумчиво посмотрела на потолок, потом тихо проговорила:
– Вряд ли, милорд, подобное сможет её образумить. Для неё страх не особо подходящий рычаг управления. И главное, тут не переусердствовать. Девочка гордая у вас, может и сорваться. Лучше бы вы постарались по-доброму договориться с ней, именно её чувства к вам используя. Иначе в открытое противостояние с ней рискуете вступить.
– Не собираюсь я ни
