Рюрик прижался затылком к металлической двери. С той стороныдонесся хор дюжих голосов, в зале приветствовали другого певца.

— Как будто тысячу лет судьба спала, — сказал Олегмрачно. — Сейчас все века столпились за нашими плечами, дышат огнем взатылок! За считанные дни переделать то, на что судьба отпустила века... Рюрик,мне самому страшно. На твоих плечах... и моих тоже в самом деле лежит судьбавсего людства. От твоего нынешнего решения зависит новая карта мира.

Рюрик криво улыбнулся, в серых глазах мелькнула насмешка:

— Я не честолюбив.

— Рюрик, я вышел из пещеры и тем самым потерял своебессмертие. Я был к нему близок! Я уже мысленно постигал природу богов...

Рюрик помялся, спросил осторожно:

— А разве ты не... Я слышал о тебе от своего деда. Онговорил, что всегда помнил тебя зрелым мужем.

— Древние герои жили долго... если не погибали. Колопрожил тысячу лет, Скиф — семьсот, Славен — пятьсот, Рус — триста двадцать, Кий— двести сорок... Никто не знает, сколько бы они прожили, но они все погибли.Кто от меча, кто от стрелы между лопаток, а Скифа, как ты, наверное, слыхал,вовсе засыпало каменной лавиной.

Рюрик вздохнул:

— Хотел бы я жить долго. Увидеть внуков, научить ихездить на коне!

Олег потемнел лицом, опустил глаза. В зале, словно огромнаяхищная птица взмахнула крыльями, повеяло холодом. Рюрик ощутил недоговоренное,страшное, спросил дрогнувшим голосом:

— Вещий... ты хоть краешком глаза видел судьбу моегокняжества?

— Видел княжество, видел тебя. Где-то князем, в другомгрядущем — королем, великим музыкантом, где-то ты вел грозные рати на захватчужих земель, лил невинную кровь, сиротил малых детушек. Но почти все линиигрядущего кончаются гибелью славянских народов. Все, кроме трех. Но когда мыподъезжали к твоему замку, мне было видение, что папа римский объявил крестовыйпоход против славянских народов! Третья линия нашего грядущего почернела иобуглилась. Остались две, но одну из них я сам не жажду. В ней ты ведешьгрозные рати на Запад, истребляя немцев.

Рюрик покачал головой, глаза стали отсутствующие:

— Нас, киечей, много. Еще больше русичей, славичей,скифичей, сколотичей... Они могут все, что могу я. Не поеду в Новгород, вещийчеловек! Вернемся к певцам, они растекаются мыслью и для нас.

Не дослушав певцов, Олег потихоньку вышел из зала. Во дворезаприметил колодец, самое время освежиться ключевой водой, а то засыпает отусталости, мысли путаются. Из боковой двери на первом поверхе медленно и как-тонастороженно вышли семеро воинов — крепкие, суроволицые, в кольчугах, надетыхна теплые вязаные рубахи. Шлемы блестят, пояса затянуты. Олег подумал содобрительной иронией, что Рюрик держит своих людей в готовности.

Вдруг шаги его сами по себе замедлились. Олег встревоженно,даже со страхом смотрел на воинов, не понимая причины тревоги. Правда, здесь недолжно быть столько воинов в полном вооружении, разве что Рюрик или его воеводыупражняют их, гоняя по лестницам. Во всем остальном — обычные воины, каких Олегнасмотрелся в замке: с выбритыми подбородками, с мрачными лицами, в стоптанныхсапогах.

Он попятился, все еще не отрывая от них глаз. Сердцезастучало чаще, усталый мозг очистился. Воины шли через зал прямо к двери,ведущей в верхние покои. Первым быстро шагал низкорослый чернобородый человек скривыми ногами. Олег узнал его мгновенно, едва тот повернул голову. Это с нимперекинулся взглядом в порту, когда отплывали на Рюген!

Вожак вскинул голову, глаза его расширились в удивлении. Онначал поднимать руку, готовясь отдать приказ, как Олег рявкнул во весь голос:«Измена! Берегите наследника!» Он выдернул швыряльный нож и метнул однимдвижением. Вожак раскрыл рот, но послышался лишь хрип — лезвие по рукоятьвонзилось в горло.

Олег перебежал под стеной к соседней двери, закрыл ее собой.Воины растерялись лишь на миг, Олег успел выдернуть меч из рук убитого и всталперед дверью. Тут же на него обрушился град ударов. Его меч едва успевалотражать сверкающий булат, чужое лезвие пропороло рукав, другой меч слегказадел плечо — Олег ощутил боль и увидел кровь на чужом мече.

Сбоку ударили по голове, на миг помутилось перед глазами. Онсмутно видел яростные лица, жутко сверкали мечи и топоры, потом вдруг сталолегче: схватка распалась — в зале появились другие воины, с криком набросилисьна чужаков.

Олег отступил за дверь, закрыл засов и побрел по коридору.Пальцы нащупали на затылке вздувающуюся опухоль, а когда поднес их к лицу,увидел кровь.

Впереди трое воинов яростно рубились одинаковыми мечами. Всетрое были в крови. Олег крепче сжал меч, прошел под стенкой мимо, не в силахпонять, кто свой, кто враг.

Миновав коридор, услышал звон мечей справа, а когда пробежалдесятка два шагов, увидел другую схватку. Не понимая, как могло столько враговпробраться незамеченными, он в смятениии помчался наверх, перепрыгнул через дватрупа. Третий воин полз по ступенькам, за ним волочились кишки из распоротогоживота, оставляя мокрый слизистый след.

Дверь в покои княгини была сорвана с петель. Из спальнидоносились звон оружия, хриплые выкрики. Олег ворвался, как взбешенныйлось, — возле ложа, где Умила своим телом закрывала маленького Игоря,отчаянно дрался Асмунд. На него наседали трое могучих воинов. Асмунд был ужеприжат к ложу, деревянный край уперся ему под самые колени.

Олег на бегу метнул последний нож. Лезвие ударило одного извоинов в раскрытый в яростном крике рот. Жутко звякнули зубы о сталь. Воиндернулся, выронил меч и обеими руками ухватился за торчащую рукоять. Асмундвместо того, чтобы выскользнуть, упорно стоял на месте, закрывая Умилу иребенка. Он воспользовался секундами замешательства, обрушил удар на воинаслева. Тот парировал, но конец топора задел плечо, кольчуга лопнула, изкрохотной ранки фонтанчиком брызнула кровь.

Олег подбежал, Асмунд повернул к нему перекошенное яростью изалитое кровью лицо, гаркнул страшно:

— Не лезь! Один остался.

— Двое, — возразил Олег.

— Полтора, — прохрипел Асмунд, торгуясь, какновгородец. Он сделал выпад, полоснул острием топора чуть выше колен, гдезаканчивалась кольчуга. Противник ахнул, глаза от боли побелели. Кровь полиласьиз глубоких ран. Асмунд заорал: — Один! Да и то надолго ли!

Умила все еще прижимала к груди Игоря. Тот с блестящимиглазами вырывался, ему было плохо видно кровавый бой. Олег зашел с другойстороны, едва протиснувшись между ложем и стеной, сказал почти грубо:

— Ребенка задавишь.

Умила посмотрела на него безумными непонимающими глазами,пугливо отвернулась от схватки. Асмунд уже теснил врага, обрушивая страшныеудары. Тот лишь защищался, не в силах сделать хоть выпад — при всей медвежьейсиле Асмунд оказался быстрым, как разъяренная рысь. Второй стоял на коленях,под ним растекалась лужа крови. Третий воин лежал на спине, во рту торчал нож,глаза остекленело смотрели в потолок.