Также Рамита узнала кое-что о месте, куда они направлялись.

– Гебусалим – это священный город амтехцев, – сказал ей маг. – Один из трех самых священных. Еще одна причина, по которой они так недовольны рондийской оккупацией. Город был крупным даже до строительства Моста.

Он рассказывал Рамите о дхассийских султанах и войнах прошлого, однако девушку больше интересовало настоящее.

– Кто такая эта Юстина, которую ты иногда упоминаешь?

Мейрос на мгновение замолчал.

– Юстина? Она – моя единственная дочь, ребенок моей второй жены.

– Она живет с тобой? Сколько ей лет? Она замужем? У нее есть дети?

Мага этот поток вопросов, похоже, позабавил.

– Да, она живет со мной, но у нее собственное жилье, так что она приходит и уходит, когда ей вздумается. Нет, она не замужем; полагаю, у нее есть любовники, но это не мое дело. Детей у нее нет: зачать нам, магам, увы, не так просто, и производим потомство мы редко. Что до возраста… – он посмотрел ей прямо в глаза. – Юстине сто шестьдесят три года.

У Рамиты внутри все похолодело. Было так просто забыть, что маги отличались от других людей. Помолчав, Рамита спросила:

– Как она выглядит?

На мгновение Мейрос задумался.

– Полагаю, она выглядит как типичная тридцатилетняя женщина, – ответил он. – У нее длинные черные волосы и бледная кожа. Ее считают красавицей, вполне очевидно, что она пошла в мать, – добавил он с самоиронией.

– А что случилось с твоей женой? – не отставала Рамита.

– Она умерла от старости, сорок лет назад, – произнес маг, глядя куда-то вдаль. – Она была дочерью еще одного последователя Коринея. Мы поженились, когда я поселился в Понте.

– Кем был Кориней? Разве он не ваш бог?

Мейрос покачал головой:

– Нет. Во всяком случае, не в то время. Позже Барамитий и ему подобные сделали из него бога, а для меня он был просто Йоханом – немного сумасшедшим, непонятным, обладавшим неотразимой харизмой, но совершеннейшим человеком. Он несколько раз полностью изменил мою жизнь. Я был младшим сыном брицийского барона без каких-либо перспектив в жизни, кроме карьеры в легионах. Йохан пришел в нашу деревню и увлек меня за собой. Это было во времена Римонской Империи, и все мы тогда исповедовали солланскую веру. Друи учили нас, что спасение можно найти, следуя собственным видениям, так что странствующих проповедников хватало. Я услышал, как Йохан Корин говорил на рыночной площади о свободе и равенстве, и меня это привлекло. Он описывал мир, которым будут править любовь, истина и понимание. О мире мечты. С ним были его женщина, Селена, и еще дюжина последователей. В тот же день я, отринув жизнь, уготованную для меня моей семьей, присоединился к ним. Мне тогда было всего тринадцать…

Несколько лет мы бродили по Рондельмару, обучая людей Йохановому толкованию солланской веры. Мы спали в полях, под деревьями или на окраинах тех городов, чьи власти отказывались нас впускать. Впрочем, другие города были нам рады, так что число последователей Йохана росло. Вскоре нас уже были десятки, затем – сотня, а к весне наши ряды насчитывали уже двести человек, и это число с каждым днем возрастало. Повсюду люди шепотом произносили новое слово: «Мессия», что означает «спаситель». Корин стал Коринеем; люди говорили, что он приведет к лучшей жизни здесь, на Урте. Высшие офицеры легиона стали опасаться нашей численности, а когда начались проблемы и погибло несколько наших, Йохан лично вмешался и убедил командира прекратить насилие. После этого мы стали слышать истории о чудесах и великих деяниях – вздор, разумеется, однако к середине лета нас уже было больше тысячи. Речи Йохана – Коринея – начали становиться все более и более напыщенными: он рассказывал о видениях, ниспосланных ему Солем и Луной. Селена объявила, что Соль и Луна преобразили их с Коринеем, сделав братом и сестрой, и стала называть себя «Коринеей». – Мейрос покачал головой. – Теперь это кажется почти что забавным. Бойся людей, утверждающих, что они говорят от имени Бога, жена. Они однозначно лгут. Большинство величайших лжецов в мире утверждают, что их устами говорит Бог.

– Но жрецы…

– Особенно жрецам! Никогда не доверяй жрецу и никогда – никогда – не доверяй магу, утверждающему, что его дар идет от Кора, Ахма, Соля или кого-либо еще. – Он погрозил ей пальцем. – Никогда!

– Но вы получили свою магию от вашего бога. Так сказал мне гуру Дэв.

На самом деле гуру Дэв говорил ей, что маги получили свою силу от демонов Хеля, однако девушке казалось, что сейчас упоминать об этом неразумно.

Мейрос рассмеялся:

– Ха… Ну да… Церковь Кора сумела неплохо воспользоваться этим маленьким мифом. – Он наклонился вперед. – Тайна гнозиса скрывается в созданном Барамитием предмете под названием Скитала Коринея. Барамитий отлично разбирался в тайнах и зельях. Он был первым из последователей Корина. Алхимиком. Настоящим чудотворцем. Он открыл жидкость, которую назвал амброзией. Каждый, кому удавалось выпить ее и выжить, получал способность гностически управлять природой. В ту ночь я не видел никого из богов.

Охваченная смятением и любопытством, Рамита взглянула на него.

– Значит, ты видел демонов Хеля? – спросила она, не думая, и тут же едва не проглотила язык от страха перед собственными словами.

К ее огромному облегчению, Мейрос лишь вновь рассмеялся.

– Нет, и ангелов тоже не видел. Я никогда не видел ни демонов, ни ангелов, жена, и не ожидаю увидеть, – от души хохотал он. – Гнозис не имеет никакого отношения к кому бы то ни было из богов, понимаешь?

Мейрос со значением указал на нее пальцем, а затем замолчал, уставившись на него так, словно его самого забавляла собственная оживленность. Рамита ощутила к нему странную теплоту. Маг напоминал ей гуру Дэва.

– Нет, Скитала не имеет никакого отношения к религии, – вновь заговорил он. – План Йохана Корина заключался в том, чтобы открыть наши разумы Богу с помощью напитка – эта идея пришла ему в голову после того, как он принял сидийские опиаты, что само по себе говорит о том, в каком состоянии он был. Барамитий принялся за работу, стремясь воплотить видение Йохана в реальность. Он даже проверял свои экспериментальные отвары на других последователях. Некоторые из них умерли, но Йохан скрыл это, чтобы защитить его. Лишь годы спустя я узнал о его экспериментах, и это привело меня в ужас. Как бы там ни было, Барамитий наконец нашел то, что искал, и получил позволение дать выпить зелья всей пастве.

В назначенную ночь Корин сказал нам, что мы должны испить вина богов и вознестись им навстречу. Лагерь окружил легион, прибывший по наущению каких-то паникеров из близлежащего городка, однако Кориней был непреклонен, заявив, что церемония должна состояться. Это происходило в северном Рондельмаре. Стояла поздняя осень, так что в тот день все вокруг благоухало. В глуши начинали выть волки, но мы, обвешавшись цветочными гирляндами, слонялись пьяные по округе. Кориней заплетавшимся языком произносил речь о жертвенности, любви и спасении, пока нам раздавали амброзию. Каждый получил всего каплю, и по знаку Коринея мы поднесли чаши к губам и выпили ее. Со всех сторон к лагерю приближались легионеры.