Гораздо более известное сражение, имевшее большое значение в истории Европы, состоялось 27 июня (8 июля) следующего года под украинским городом Полтавой, который шведы тщетно осаждали с апреля. Именно там Карл XII и Мазепа были полностью разбиты превосходящими силами русских, но сумели бежать в Турцию. Эта победа над закаленной шведской армией[51] и ее знаменитым полководцем убедила и самих русских, и остальной мир в том, что на границе европейского содружества возникла новая великая держава, которая с тех пор влияет на судьбы континента часто самым решающим образом.

За исключением своей польской части, Украина теперь была определенно вне Центрально-Восточной Европы, и вопрос о борьбе за ее независимость был закрыт на два века. Новый гетман Филипп Орлик, выбранный последователями Мазепы, умершего в Турции через несколько месяцев после своего поражения, продолжал действовать в этом направлении, находясь в ссылке, и даже составил черновик конституции для Украинского государства. Но все дипломатические усилия Орлика оказались тщетными. Иван Скоропадский, которого Петр I Великий назначил гетманом после мятежа, поднятого Мазепой, был лишь марионеткой русских. То, что осталось от казацкой автономии, стало внутренней проблемой Российской империи; после смерти Скоропадского в 1722 г. она была постепенно ликвидирована. Под управлением так называемой Малороссийской коллегии Украина превратилась в русскую провинцию, в которой украинское национальное движение возродилось не раньше конца XVIII в.

Продвижение России в степях, расстилающихся к северу от Черного моря, сильно встревожило турок, которые в 1696 г. уже проиграли Петру I Великому первый опорный пункт на берегах этого моря – порт Азов. Но когда они вскоре после сражения под Полтавой объявили России войну, это было сделано не для того, чтобы помочь казакам, как надеялся Орлик, или Лещинскому, сторонники которого защищали независимость Польши, а чтобы остановить продвижение русских и, возможно, снова отвоевать часть или всю Украину для себя. Поэтому начавшееся в это время русско-турецкое соперничество, которое на протяжении последующих двух веков стало постоянной составляющей так называемого «восточного» вопроса, не повлияло напрямую на освободительное движение народов Центрально-Восточной Европы, хотя и подтолкнуло его в Балканских странах. Петр I Великий вошел в Молдавию, но там его окружили турецкие войска на реке Прут[52], и компромиссный мирный договор, который ему пришлось заключить в 171 1 г., обязал его даже вернуть туркам Азов и пообещать им не вмешиваться в дела Польши и Польской Украины, которую Османская империя продолжала стремиться заполучить.

Однако эта единственная неудача царя не помешала ему воспользоваться своей победой над Карлом XII, чтобы «усмирить» Польшу, где Август II сразу же сменил Станислава Лещинского. Вопреки своим официальным обязательствам по обновленным договорам с Турцией, царь без колебаний отправил русские войска в содружество. Не проявляя никакого интереса к изменениям границы или проектам раздела страны, которые несколько раз предлагал сам саксонский король Польши, Петр I Великий постепенно превращал ее в протекторат России. На самом деле это был гораздо больший вызов установившемуся балансу сил в Европе, чем изменение в отношениях между Россией и Турцией. А продвижение России к центру Европы – главное направление ее экспансии – делало «восточный» вопрос более опасным, чем развитие событий в Османской империи, которое обычно и обозначается этим выражением.

Пока внимание Турции отвлекали новые войны с Венецианской республикой и Австрией, Россия способствовала обострению внутренних проблем в Польше между сторонниками Августа II и его соперника Лещинского. Петр I Великий пытался натравить одних на других и выступать между ними как третейский судья. Польские патриоты, которые в равной степени были против и саксонской власти и русского вмешательства, сформировали одну из своих «конфедераций», которая должна была дополнить исполнительную власть в момент кризиса посредством добровольного объединения знати. Но после серьезных неудач этого слабо организованного освободительного движения царскому посланнику, князю Григорию Долгорукому, было нетрудно сыграть роль посредника и практически диктовать пагубные решения так называемого немого сейма в 1717 г. Именно под давлением русских были сохранены худшие положения конституции, в частности liberum veto; армия была сокращена до 18 тысяч человек в Польше и до 6 тысяч – в Литве, что оставило содружество на милость Петра I и совершенно беззащитным между растущими милитаристскими державами – Россией и Пруссией.

Больше, чем события в Польше, прогресс России в войне со Швецией, когда русские армии, нарушив нейтралитет Польши, впервые появились на немецкой земле, серьезно встревожил западноевропейские страны. В 1719 г. император Карл VI подписал в Вене договор с Англией, которая была обеспокоена ролью России на Балтике, и Саксонией – родиной Августа II. Одобрение Венского договора было необходимо получить и в его Польском королевстве, однако в 1720 г. сейм его не дал. Было понятно, что поляки хотят избежать еще одной войны и не доверяют своему королю, который в основном и нес ответственность за критическую ситуацию в стране. Но уникальный шанс остановить Россию с помощью Запада был потерян, и на следующий год Швеция, которая продолжала воевать после гибели в 1718 г. Карла XII, была вынуждена подписать Ништадтский мир.

Петр I Великий успешно завершил Северную войну, оккупировав Финляндию и используя эту автономную провинцию Швеции в качестве плацдарма для набегов на шведское побережье Балтийского моря и даже угрожая Стокгольму. Однако он не заявил свои права на Финляндию в договоре, который и без того был очень выгоден для России. Она возвратила себе выход к морю в Ингрии у Финского залива, где Петр I уже в 1703 г. начал строительство своей новой столицы – Санкт-Петербурга. Более того, от Швеции Россия получила балтийские провинции – Эстонию и Ливонию (Эстляндию и Лифляндию), которые тщетно пытался завоевать Иван Грозный.

После периода процветания под властью шведов, которая заметно способствовала культурному развитию этих провинций и даже слегка улучшила положение эстонских и латышских крестьян, долгие годы войны оставили весь этот регион совершенно разоренным. Но даже под властью России балтийские провинции сохраняли свой западный характер. Здесь упрочилась протестантская вера, а немецкая знать даже усилила свое господство.

Расширение границ России было не только важным для решения старого вопроса dominium maris Baltici; теперь еще одна угроза – уже с севера – нависла над Польско-Литовским содружеством, которое все еще владело юго-восточным кусочком Ливонии и герцогством Курляндия. Поэтому, не имея возможности возвратить себе Ригу, Польша, король которой глупо вступил в войну в 1700 г., была теперь – более 20 лет спустя – в гораздо худшем положении, чем в конце XVII в. Последние годы правления Августа II до его смерти в 1733 г. были для страны настоящими «темными временами». Растущая оппозиция королю, на этот раз полностью оправданная ввиду его желания установить абсолютную форму правления и его интриг с соседями Польши, делала невозможным никакой конструктивный план реформ. И содружество – все еще одна из самых больших стран Европы, необходимая для реального равновесия сил на континенте, – едва ли могло проводить какую-то самостоятельную внешнюю политику.