– Мне не нравится кружка с надписью «Козел», – заявила Ира,– забирай ее себе.

– Экая ты капризная!

– Уж какая есть. Не подхожу, вали отсюда.

Мирное чаепитие стало стихийно перерастать в скандал, яуставилась на посуду. Надо же, действительно, на ней написано «Козел». Но ведьзнака Зодиака с подобным названием нет! Есть Козерог, а это, согласитесь,совсем другое дело. Мало кому понравится называть себя козлом. Интересно,работники посудной фабрики ошиблись или выпустили кружечку, так сказать, радиприкола?

– Не обижайся, – гудел тем временем Иван, – ну какой из тебякозел? Овца, корова, жаба, коза, в конце концов! Ты ведь баба, а не мужик.

Ошеломленная последним заявлением жениха, невеста разинуларот, но не успела вымолвить и слова, потому что Ваня выудил из пакета следующийпрезент и, тяжело вздохнув, вдруг сказал:

– Ира, выходи за меня… того… замуж. Обещаю дарить подарки.

Домработница заалела, словно утренняя заря, и, забыв прокружку с ласковой надписью «Козел», кокетливо прошептала:

– А там чего?

– Разверни, – велел Иван.

Ногтями, неровно накрашенными ярко-красным лаком, Иркаразодрала хрусткую бумагу. Я прикусила нижнюю губу. Среди обрывковобнаружилась… корова. Смешная, плюшевая игрушка, привязанная к небольшойшоколадке. На шее у животного висела круглая бумажка, украшенная надписью: «СНовым годом, желаю счастья».

Учитывая, что на дворе стоит лето, легко предположить, чтохитрая продавщица впихнула наивному Ивану все залежалые товары.

– Корова… – протянула Ира.

– Где? – улыбнулся Иван.

– Корова?

– Ну?

– Корова???

– Да ты че?

– Корова?!

– Ваще, блин, – насторожился Иван.

– Корова??! Корова… – на разные лады повторяла Ирка, делаясьиз алой бордово-пунцовой. – Корова!!! Ты на что намекаешь, идиот?

– Господи, как с бабами тяжело, – затряс головой Ваня. –Специально в Опушково мотал, в супермаркет.

Меня начал раздирать смех: деревенская лавка в Опушковепохожа на большой торговый центр, как сапог на грабли.

– Долго выбирал, – нудил Ваня, – чтоб красиво, прикольно,недорого. И че? Рожу скривила, губы лопатой отвесила!

Ира вскочила, уперла руки в бока, и тут я решила вмешаться.

– Ах, Ира, какой Ваня внимательный!

Домработница замерла, потом вполне мирным тоном спросила:

– Полагаете?

– Конечно, конечно, – мигом зачастила я. – Неужели ты забылао старинной русской традиции? А вот Ванечка помнит о ней! Он очень тонконамекает на свое желание немедленно пойти с тобой в загс.

– Вы о чем? – хором осведомилась парочка.

– Раньше в деревнях, – лихо понеслась я на коне лжи, –мужчина дарил невесте корову. Ну не всякий способен на сладкие слова, типа«люблю», «обожаю», «целую ноги». Да и не нужны они, из слов же молока невыдоить, масло не сбить, творог не получить, а вот корова крайне нужна вхозяйстве. Иван решил возродить древний обычай, но, согласись, он же не могприпереть в Ложкино живое домашнее животное!

– Одна колгота от буренки, – вздохнул ничего не понявший измоих речей Иван, – вы, Дарь Иванна, крепко подумайте.

Я осеклась.

– О чем мне следует поразмышлять?

Садовник почесал макушку.

– Вы-то человек городской, а я до четырнадцати лет жил вдеревне, у бабки, хлебнул сельского хозяйства. Корова, конечно, хорошо, тут непоспоришь, все свое, свеженькое, вкусное, но коли с другой стороны посмотреть –беда! В пять утра встань, подои ее, сарай почисти, в стадо выгони, днем сподойником на выпас несись, вечером опять буренку обхаживай. И потом, зачем вамстолько молока? Аркадий Константинович с Машенькой его не пьют, Ольга тоже не прикоснется.Куды его девать? Разве что на дороге торговать! Но и это трудно, сидишьдураком, мимо машины вжик, вжик. Не, не покупайте буренку, одну заботуполучите.

Я отмахнулась:

– Помолчи, Ваня. Так вот, Ира, на игрушку обижаться неследует, Иван сим подношением дал понять: он мечтает жениться на тебе.

– Как-то неприятно получить это, – ткнула Ирка пальцем вбело-черное изделие из плюша. – Вроде намекнули: ты уродина, жирная, словнокоровища.

– Никогда! – затрясла я головой, отчаянно пытаясь выгородитьглупого садовника. – Ваня тонкий человек, нежный! Корова – это прекрасно. Вотесли бы он преподнес тебе собаку, тут следовало огорчиться.

– Почему? – насторожилась Ирка. – Чем милый песик хужежвачного чудища?

Я тяжело вздохнула, всегда страдаю из-за своего желанияпомочь людям. Ну сколько раз Аркадий твердил:

– Мать, не лезь с дурацкими предложениями, не кидайсятаскать людям каштаны из огня, сами разберутся.

Ан нет, вечно в Дашутке поднимает голову бывший педагог,заставляющий кричать во все горло: «Постойте, делаете не так! Сейчас помогу».

Вспомнить хотя бы ситуацию с Зайкой, ведь я сразу предложилаей воспользоваться системой «Юнистрим», а она отказалась. И что вышло, а?Правда, в конце концов Ольга поняла, кто прав!

Ну подарил глупый Ваня обидчивой Ирке кружку с надписью«Козел» и набитую синтепоном корову с прошлогодней шоколадкой! И что? Я-то тутпри чем? С какой стати занялась улаживанием чужих взаимоотношений? Милыебранятся – только тешатся. Но я, как обычно, не удержалась и вот теперь, вместотого чтобы мирно плюхнуться в кровать в обнимку с детективом и с шоколадкой,вынуждена плести очередную невероятную историю, на этот раз про собаку.

– Видишь ли, Ира, – с самым серьезным видом заявила я, –если корова для древнего русского человека являлась символом семейной жизни,стабильности и порядка, то собака наоборот. Как ни прискорбно мне, любительницечетвероногих, осознавать сей факт, но псы считались… э… вестниками развода,разрыва отношений.

– Скажите пожалуйста! – восхитилась Ирка. – Как вы многознаете, прямо как Аркадий Константинович.