– Пусть! Это последний шанс! – заорала Сонина. – Он и такумрет, а я хоть буду уверена, что сделала для сына все.

– Еще один нюанс, – замялась Нина Сергеевна.

– Говорите.

– Операция платная. Андрей Михайлович бескорыстный человек,он не берет гонорар, – вздохнула супруга хирурга, – но лекарства, наркоз стоятне копейки.

– У меня есть возможность достать любую сумму, – вскинуласьКатя, – без проблем.

– Ладно, – сдалась Нина Сергеевна, – вам надо побеседовать сАндреем Михайловичем.

Ефимов соперировал сына соседки, вмешательство прошлонеудачно. Степан, правда, не умер сразу, впал в кому, но Нина Сергеевнапонимала: конец не за горами.

Вдруг, к огромному удивлению не только Ефимовой, но и самогохирурга, парень очнулся и начал спешно поправляться.

– Надо же, – удивлялись сотрудники клиники, – первый раз сподобной коллизией сталкиваемся!

Но, увы, чуда не случилось, Катя теперь живет с умственноотсталым человеком. Правда, первое время Сонина бодрилась и восклицала:

– Ничего, даже хорошо, что так вышло! Степочка никогда непритронется к шприцу. Я его реабилитирую, он снова станет адекватен.

Время шло, Степан не поправлялся, Катя начала пить. НинаСергеевна испытывает теперь чувство вины перед Сониной и приглядывает засоседкой, когда та впадает в очередной запой. Медсестра забирает к себе Степу ипосылает к Сониной внуков, веля тем: «Уложите бедняжку в кровать».

– Мне Катя сказала, что ее сын почти потерял разум посленападения грабителей, – сказала я после того, как Нина Сергеевна замолкла.

Ефимова склонила голову набок.

– Ясное дело, кому же охота правду о героине сообщать. Внашем доме все уверены, что Степу избили, а мы с Андреем Михайловичем молчим.Вы, наверное, та самая ее богатая подруга?

– Кто? – напряглась я.

Нина Сергеевна усмехнулась:

– Профессия медика располагает к наблюдательности. Вы одетыв качественную одежду, в руках имеете сумочку, как у моей дочери. Я в курсе,сколько Стелла выложила за торбочку. Еще у вас часы с брильянтами…

– Это стразы!

– Ну, ну, меня трудно ввести в заблуждение. Катя довольночасто упоминала о своей знакомой, некоей супербогатой даме. Думаю, это вы.Пришли проведать Сонину? Хотите совет?

Я кивнула, Нина Сергеевна аккуратно переставила на новоеместо сахарницу.

– Извините, конечно, – наконец решилась она, – никогда невмешиваюсь в чужие отношения, но у меня такое ощущение, что я хорошо знакома свами. Катя говорила: «Имею знакомую, той везет так, словно золотую рыбкупоймала. Ни фига не делает, а деньги гребет. Лишь по тусовкам бегает и звездит,ни дня по-человечески, от восьми до шести, не трудилась, а миллионы получила».

– Неправда! – возмутилась я, крайне обиженная за Ми.

– Вас вроде Мила зовут? – перебила Нина Сергеевна.

– Нет, Даша.

– Да? – засомневалась Нина Сергеевна. – Ну, может, я иперепутала. Но только, дорогая, вы портите Катю! Не следует давать ей деньги.Кате надо начать работать, прекратить бездельничать. А Степана можно отвозитьна время службы в специальный центр. Всем лучше будет – и ей, и ему, там сподобными больными занимаются, есть методики. Если уж хотите помочь подруге, тооплатите курс для Степана, а бесконтрольно совать Кате купюры пагубно, выпровоцируете ее на выпивку. Имейте в виду: женский алкоголизм хуже мужскогоподдается лечению. Даже если миллионы попали к вам случайно, нет нужды потакатьнехорошим наклонностям подруги, это ложно понятая доброта, такая забота уродуетее. Ясно?

Я кивнула. Похоже, Нина Сергеевна не в курсе уз, связывающихСмолякову и Катю. И дама никогда не видела Миладу.

– И еще одно, право, не знаю, следует ли вам говорить, –замялась Ефимова.

– Внимательно слушаю, – кивнула я.

– Не хочется выглядеть сплетницей.

– Ерунда, продолжайте.

Нина Сергеевна снова стала двигать сахарницу, повисломолчание, прерываемое лишь звуком телевизора – Степан упоенно смотрел мультикив гостиной.

– Что ж, – решилась наконец медсестра, – вы, похоже,симпатичный человек, хотя со слов Кати я составила о вас иное мнение.Представляла надменной богачкой, которая в прихожей двумя пальцами протягиваетнищей подруге конверт. Все удивлялась: если дружите с Катей, отчего никогда неприедете так просто, чайку попить, а?

Я молчала. Нина Сергеевна печально улыбнулась.

– Деньги портят человека, увы. Хорошо. Вернее, плохо! Право,мне неудобно…

– Пожалуйста, без стеснения, сообщайте любую информацию.

Ефимова сложила руки на животе.

– Ладно. Некоторое время тому назад Катя стала говорить освоей ненависти к вам. Она частенько восклицала: «Нашлась, добренькая, далабабок на операцию, а что получилось? Нечего было вмешиваться, Степа жил бынормальным».

– Ну и дела! – подскочила я. – Насколько понимаю, парнюгрозила в ближайшее время смерть от героина.

– Верно, – кивнула Нина Сергеевна, – вы решили проявитьхристианское милосердие, и теперь Степан такой, каков есть.

Я не нашла слов, а медсестра спокойно довершила:

– Катерина не понимает, что корень проблемы в мальчике, вего характере, а может, в его генетике. Как все слабые духом люди, она ищетвиноватого в своих бедах. И нашла его – это вы. Пару недель назад мыстолкнулись у лифта, Катя еле-еле держалась на ногах, я помогла ей дойти додвери и открыла замок.

…Войдя в свой коридор, она вдруг спросила:

– Считаете меня пьяницей?

– Отдыхай.

– Нет, ответьте!

– Ложись спать.

– А-а-а, – закричала Катя, – знаю, знаю, считаете! Толькоучтите… Я ее уничтожу! Она будет знать, как чужих детей уродовать!

… – Вот бред! Логичнее было бы возненавидеть АндреяМихайловича, – не выдержала я.

Нина Сергеевна кивнула.

– Вы реагируете, как нормальный человек, а у Кати началосьалкогольное слабоумие. И потом, по моему опыту, люди очень часто начинаютненавидеть… своих благодетелей.