А какой переполох случился из-за нас в этом милом доме! День рождения Констанс оказался испорченным. И настроение всех гостей – тоже… И все это из-за Ле Пикара! Я не представляла себе, что буду делать и как из этого выпутаюсь. Больше всего меня страшила реакция Александра. Ах, если бы знать, что он подумает!

– Сюзанна! Сюзанна, вы здесь?

Я содрогнулась, словно меня застигли за чем-то нехорошим. Ко мне бросилась Констанс со словами сочувствия, которых я поначалу не разбирала. Она обняла меня. Я припала лицом к ее плечу, позволив себе роскошь несколько секунд провести, наслаждаясь ее теплом и спокойствием. Потом сдавленным голосом спросила:

– Как там… они?

– Не тревожьтесь по этому поводу.

– Но что же случилось с Александром?

– Он был легко ранен.

– Ранен?

– Да, они оба прокололи друг другу правые руки.

Я вздрогнула. Потом прошептала с отчаянием в голосе:

– Правая рука! Снова! Констанс, совсем недавно он был ранен пулей в правую руку…

– Не тревожьтесь, прошу вас. Его жизни ничто не угрожает. Дуэль была остановлена, им обоим сделали перевязку.

Наступила пауза. Я молчала, пытаясь собрать самые разные мысли воедино, чтобы получше представить картину случившегося. Констанс осторожно взяла в ладони мое лицо, подняла мне голову и заглянула в глаза:

– Сюзанна, скажите… если только я не покажусь вам неприлично любопытной…

– Что вы хотите узнать?

– Это – следствие того, что было в Париже?

Я покачала головой, с трудом сдерживая стон:

– Нет, Констанс, нет! О том, что было в Париже, не знает никто. Ле Пикар – он знает другое. Ему известно о Клавьере и еще…

Я хотела сказать «и еще о моих дочках», но вдруг вспомнила, что Констанс не знает, кто такой Клавьер, а уж о моих близняшках и подавно ничего не должна знать. Я сказала, следя за каждым своим словом:

– Ле Пикар придумал то, чего не было, Констанс. Он приписывает мне связь, которой не существует… по крайней мере, с тех пор, как я вышла замуж. Он полагает, что я ездила в Париж только ради этой связи. Словом, мне будет очень трудно оправдаться.

Графиня де Лораге сказала, решительно вскидывая подбородок:

– Вы должны вести себя спокойно. Это самое главное.

– Да, верно. Но где же его взять, это спокойствие?

– У вас будет время. Герцог не станет требовать объяснений здесь, в нашем доме. Вы поедете в Белые Липы, а это целый час пути. Вы успеете взять себя в руки.

– Да, может быть, но…

В этот миг до нас донеслись голоса. С того места, где мы сидели, была немного видна парадная лестница. Я даже слегка привстала с места, увидев Александра. Его окружали какие-то люди, в том числе Поль Алэн и Буагарди. Ему, кажется, задавали вопросы, но он отвечал скупо. Раненая рука герцога была на импровизированной перевязи, сделанной из портупеи его брата. Если бы не пустой правый рукав камзола и не бледность, герцог выглядел бы как обычно.

Они направлялись в одну из комнат на первом этаже и скрылись из поля нашего зрения.

Я вопросительно взглянула на подругу:

– Констанс, как вы думаете, что я должна делать в такой ситуации? Пойти к мужу? Но как это сделать после того, что он услышал от Ле Пикара?

– Я думаю, вам следует дождаться указаний. Он сам скажет вам, что делать.

Она была права. Через пять минут перед нами предстал Поль Алэн – бледный, гневный, хмурый.

– Вы здесь? – спросил он ледяным тоном. – Вам приказано сию же минуту отправляться домой.

В другой раз и его тон, и это словечко «приказано» вызвали бы целую бурю с моей стороны – разве я служанка, чтобы мне приказывали? Но сейчас была ситуация совершенно особенная, и все эти возражения даже не пришли мне в голову. Я послушно поднялась, комкая в руках платок.

– А вы? – осмелилась спросить я.

– Не беспокойтесь. Мы приедем позже.

Несмотря на суровость его тона, я почувствовала облегчение, узнав, что я поеду с Авророй, а не с Александром. Последнее представлялось мне крайне затруднительным.

Констанс накинула мне на плечи шаль и едва слышно прошептала на ухо:

– Будьте хладнокровны. И, пожалуйста, помните, что я всегда рада буду оказать вам помощь.

5

Была полночь, когда наша карета остановилась перед замком Белые Липы. Я, всю дорогу пребывавшая в каком-то безмолвном замешательстве, теперь вдруг очнулась и поторопила Аврору:

– Выходи, дорогая. И ступай к себе.

– А ты?

– За меня не беспокойся. Я все улажу.

– Вы поссорились с господином герцогом, да?

– Пока нет.

Последние фразы услышала Маргарита, встречавшая меня на лестнице. Она молчала до тех пор, пока Аврора не поднялась в свою комнату. Потом сказала вполголоса:

– Вы очень бледны, мадам. Что это еще за ссора?

– Пойдем наверх, – сказала я шепотом. – Мне нужно прийти в себя и освободиться, наконец, от этого проклятого платья – оно сковывает меня, как футляр.

– Вот как? Должно быть, я чересчур сильно вас затянула!

Она говорила о том о сем, раздевая меня и возясь с одеждой. Ни слова не сказав, я бросилась в одном корсете и панталонах на постель лицом вниз, и какое-то время лежала неподвижно. Со двора донесся топот копыт. «Ну все, – подумала я, чувствуя, как у меня холодеет под ложечкой. – Они приехали. Сейчас-то все и начнется».

– Маргарита, взгляни в окно: это герцог приехал, да?

Она не спеша взглянула.

– Да, мадам. Так что же случилось?

Я рывком села на постели, поспешно накинула на плечи пеньюар. Потом вспомнила о тугом корсете и попыталась расшнуровать его. Маргарита помогла мне.

– Вы места себе не находите, душечка! Что случилось? Я полагаю, уж мне-то можно сказать?

Я сбивчиво стала рассказывать ей все, начиная с того, что случилось в Париже. О том, как Ле Пикар встретил меня в неприличном заведении и узнал, что я посещала там Клавьера. О том, как наводил справки. О том, какие сцены устраивал мне…

Маргарита тревожно спросила:

– Но правды-то он не знает?

– Не знает. О Талейране никто не знает, Маргарита. Но мне от этого не легче. Представляешь, как они будут ко мне относиться, если узнают, что я была любовницей банкира и родила от него близняшек!

– Но господин герцог – он же так любит вас!

– Да, любит, но ему тоже тяжело будет об этом узнать, а тем более тяжело смириться с этим. Потребуется время, чтобы он успокоился. – Я сжала руки так, что хрустнули суставы. – Ах, этот проклятый Ле Пикар – зачем только он появился!