— И что это значит? — ледяным тоном осведомился он.

— Это значит — нет, — тихо ответила я.

— Нет? — издевательски переспросил дракон. А затем, подавшись ко мне, ледяным тоном произнес: — Позвольте вам напомнить, госпожа Радович, что, учитывая вашу выходку с Призрачным ямщиком, можно со стопроцентной уверенностью утверждать, что по возвращении в Университет Магии вы будете отчислены.

Главнокомандующий в этом, конечно, был прав, но…

— Я справлюсь. Мне отступать некуда, так что справлюсь, других вариантов нет, — ответила я с уверенностью и спокойствием, которых не испытывала.

Вернувшись в исходное положение, Ирэнарн-Ррат-Эгиатар несколько секунд испепелял меня взглядом, затем сухо произнес:

— Воронир на свободе, и, судя по произошедшему сегодня, именно вас он обвинил в провале операции, а значит, предпримет все возможное для вашего устранения. Милада, уясните тот факт, что без моей защиты вы не выживете.

Я прикусила губу, успокаиваясь, а затем безразлично ответила:

— Ничего, справлюсь. А если нет, то невелика потеря — всего лишь деревенская сирота, недостойная стать женой и матерью. Согласитесь, мир едва ли что утратит с моей смертью.

Бывший Владыка не произнес ни слова.

Осторожно, стараясь не коснуться его даже подолом узкого платья, я поднялась и выбралась из кресла, отошла и, так как дракон даже не повернулся, искренне сказала:

— Мне очень жаль, если я причинила вам вред. Правда. Вы очень замечательный, вас все любят как Владыку, я бы даже сказала, боготворят и очень боятся остаться без вас… Вы чудесный брат, вы…

— Уйди, — тихо сказал вдруг Главнокомандующий.

Но в одном этом слове было столько всего, что, вздрогнув, я практически опрометью бросилась к двери, с трудом открыла и выбежала в коридор.

* * *

Не помню, как выбралась из крепости. Я все время шла, шла, шла, иногда слышала незнакомые голоса: «Направо», «Там выход на террасу, вам к лестнице нужно», «Еще один пролет спуститесь». Я благодарила за помощь, но голос все время дрожал и срывался, едва ли кто меня слышал…

Помню, что вышла на дорогу, запрокинула голову вверх и стояла несколько секунд, глядя на звезды. А потом налетел соленый морской бриз, подхватил меня и понес мимо ярко освещенных домов ночного города, мимо драконов, устроившихся на террасах за столиками и тоже любующихся звездами, мимо фонтанов и садов…

— Вы меня несете? — догадалась вдруг я.

— Да, отнесу в гостиницу, все равно по пути, — шумом волн ответил воздушник.

— Спасибо огромное, — искренне поблагодарила.

Морской ветер растрепал мои волосы, высушил слезы и понес быстрее, так что дух захватывало… А потом, мягко опустив на дорогу прямо перед входом в «Весеннюю капель», умчался, оставив напоследок что-то в моей руке. Я помахала на прощание, а затем раскрыла левую ладонь и увидела маленькую жемчужинку, такую красивую.

* * *

В гостиницу я не то чтобы заходила, я осторожно пробиралась — не хотела, чтобы Камали увидела меня в таком виде и распереживалась.

Но попытка избежать встречи была обречена на провал.

— А теперь точно таким же крадущимся шагом поворот направо и прямиком на кухню, — раздался голос Хатора.

И в холле гостиницы вспыхнул свет.

Я медленно повернулась — в дверях, ведущих на кухню, стояли суровый Хатор, рядом с ним мрачная Камали, а внизу, жуя пирожок, древний. И вот именно он и спросил:

— Ты чего в Крепости делала?

Выпрямившись, осторожно ответила:

— Ничего.

— Ничего, говоришь? — подозрительно переспросил древний. Кусанул еще от пирожка, прожевал, сглотнул и с намеком так: — А то, знаешь ли, в кулинарии халоне Тойа работает халоне Гайто, а это уже, почитай, родственники наши.

— Мой троюродный брат, — подтвердил Хатор.

— Вот я и говорю — родственники наши. — Древний почесал толстое пузико, посмотрел на остатки пирожка, подумал и, закинув его в пасть, принялся выразительно жевать.

В смысле, он жевал и выразительно на меня поглядывал.

— Милада, идем пить чай, и ты нам все расскажешь, — стараясь говорить спокойно, но в то же время с каким-то надломом сказала Камали.

Мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ней, а когда проходила мимо Хатора и древнего, услышала, как древний ему шепнул:

— В руке держит…

Я остановилась, обернулась к нему и сказала:

— Это жемчужина, мне воздушник подарил. Она тебе нужна для сокровищницы? Бери.

И протянула ему раскрытую ладонь, на которой, переливаясь перламутром, поблескивала маленькая белая жемчужинка.

Дракончик застыл в процессе жевания, подошел, сунул нос в мою раскрытую ладонь, обнюхал жемчуг, сурово посмотрел на меня и сообщил:

— Во-первых, девочка, подарками не разбрасываются, во-вторых, это не драгоценность, но все равно спасибо, приятно, что ты так ценишь мою сокровищницу, а в-третьих, эта штука, пока у тебя, будет разрушать любые иллюзии, так что береги.

Затем нахмурился и уже гневно спросил:

— А теперь отвечай, где лента? Лента где, я тебя спрашиваю?!

И я почему-то даже сразу поняла, о какой ленте речь. И так стыдно стало от того, что они каким-то невероятным образом узнали. Просто стыдно. За себя, за Главнокомандующего, за все это.

Выпрямившись, тронула жемчужинку, которую продолжала держать на раскрытой ладони, и тихо спросила:

— Как вы узнали?

Камали ответила на это тихим:

— Иди ужинать, Милада, ты весь день бегала, тебе поесть нужно. А со всем этим мы… мы разберемся, доченька. Опротестуем, в крайнем случае обратимся к Владыке. Ты же про значение подарка знать не могла, ты…

— Я знала, — призналась, проходя в кухню и не поднимая взгляда от пола. — В первый раз не поняла, а во второй он мне все объяснил.

Раздался звук падения чего-то внушительного.

Я обернулась — древний сидел на полу, видимо брякнувшись на него от удивления. Втянув голову в плечи, я прошла вперед и молча села за стол.

— Ну ты и… ты! — возмущенно выпалил древний.

Камали подошла, молча поставила передо мной тарелку с рыбным салатом, села рядом, налила чай, пододвинула булочки.

Хатор подошел, сел с другой стороны и вдруг, широко улыбнувшись, уверенно спросил:

— Не взяла, да?

Камали замерла с протянутой к сахарнице рукой.

— Нет, — прошептала я, осторожно кладя жемчужинку на стол.

Судорожно выдохнув, Камали едва сдержала рыдание, и я удивленно посмотрела на нее.