все молчали, хотя еще час назад лаяли без удержу, иногда переходя на вой. Сергей зажег еще одну спичку и начал с ней крутиться по кругу, окончательно себя дезориентировав и совершенно ослепнув от огня.

Есть в физике понятие, что световой поток может возрастать от ноля до бесконечности: электросварка гораздо ярче лампоч-ки, солнце ярче электросварки, есть звезды в нашей галактике гораздо ярче солнца, и т. д., а вот тьма не может увеличиваться. Это просто полное отсутствие света. Тьма — это просто тьма. Только вы это не говорите Сергею. Как тогда, так и сейчас, по прошествии тридцати лет, он все равно уверен, что тьма может усиливаться, и не просто усиливаться, а усиливаться до бес-конечности, когда кажется, что темно не только снаружи, но и внутри самого себя…

Он стоял в сплошной тьме, не понимая, где находится и в каком направлении идти. Ему казалась, что тьма настолько сгу-стилась, что физически начала сдавливать его со всех сторон. Действие наркотика окончательно разорвало всякую привязку его разума к чему-либо. Сергей повис в бесконечности полного мрака, и сознание, подогреваемое все тем же наркотиком, по-летело в эту нескончаемую тьму, ощущая ее каждой клеточкой организма. Сколько Пожидаев простоял в полном ступоре, он не знал, ведь гашиш также меняет восприятие времени. Но когда Серега более-менее пришёл в себя, то был уверен, что познал нескончаемость тьмы и времени.

Когда человек идет по тонкому льду и не уверен в его крепо-сти, то он передвигается приставным шагом: одна нога на месте,

а другую он осторожно передвигает или влево, или вправо. Нащупав твердую опору передвинутой ногой, он переносит на нее вес тела и приставляет к ней другую ногу. Далее процесс

216

повторяется. Именно такую попытку перемещения в «бесконеч-ной тьме» предпринял Сергей. Судя по его телодвижениям, он очень опасался, что где-то рядом пропасть и, когда в очередной раз он выставит ногу, под ней окажется бездна. Пожидаев решил двигаться уже не для того, чтобы найти свой БТР. Он понятия не имел, куда идет. А для того, чтобы вынырнуть из этого бес-крайнего мрака… Каждый новый шаг придавал ему немного уверенности, хотя Сергей толком и не понимал: движется ли он или стоит на месте — бесконечная тьма сжирала ощущение перемещения в пространстве. Все же со временем незаметно Сергей перешел на нормальные неторопливые и осторожные маленькие шажки…

Вдруг Пожидаев услышал какие-то звуки, какую-то возню, то ли человеческую речь, то ли стук чего-то или все вместе. Сердце у него радостно запрыгало в груди, и он пошел на звук, ускорив шаг… Жаль, что густой черный мрак скрыл его улыбку, которая разошлась до ушей…

Всполох яркого огня над головой буквально в двух метрах ослепил его, и одновременно мощнейшее «Бабах!!!» не только выключило звук в его голове, но и оторвало ноги от земли, закинув их чуть ли не за голову. В такой позе — «ноги возле головы» — Серый пролетел метра три назад и плюхнулся на землю… Потерял он сознание или нет, Сергей не знал. Да и сейчас, лежа в пыли, Пожидаев не мог понять, в сознании он или нет: сплошной яркий свет залил вокруг него пространство.

И было без разницы, закрыты у него глаза или открыты. Так-же в этом свете со всех сторон шел устойчивый монотонный сильный звон… Если бы Сергей видел тогда фильм «Матрица», часть третью «Революция», то он невольно заметил бы свое сходство с главным героем Нео, который после его ослепления видел все в ярком свете, только у того так сильно не звенело в ушах. Радикальная ли смена декораций: тьмы и тишины на свет со звоном — вызвала у Сергея длительную серию отбор-ных матов на всевозможные падежи, кстати, которые он сам не слышал. Или, может быть, это были заклятия, которыми Пожидаев пытался вернуть себя в нормальную реальность, т. к. не видел другого выхода в создавшейся ситуации. Неизвестно.

217

Только вот выскочившие из «Гиацинта» артиллеристы застали его именно за этим занятием…

А произошло вот что. Пожидаев в темноте набрел на артил-лерийскую самоходку «Гиацинт», которая должна была вести каждый час беспокоящий огонь. Как водится, весь экипаж в ней прилежно спал, пока один из бойцов не захотел до ветру. Сделав свое «мокрое дело», артиллерист все же для спокойствия души решил бахнуть по вражеским сопкам, вызвав бурю недо-вольства у проснувшегося экипажа от жужжания механизмов. Услышав эту возню в темноте, Сергей направился на эти звуки,

и в момент выстрела он стоял как раз напротив ствола гаубицы…

Полностью звук к Пожидаеву вернулся дня через три. Он

получил легкую контузию, но зато теперь твердо уверен в том, что как бы ни была бескрайне черна тьма, она бессильна против света, исходящего от горения маленькой спички, и один яркий всполох в бесконечной тьме может изменить все…

218

Глава XVII

— Бердалийчик, тебе не кажется, что Кислицын закусил на нас после Кандагара? — спросил Пожидаев своего товарища, заталкивая в туго набитый вещмешок, который раздулся, как воздушный шар, сигнальные ракеты.

Когда Сергей был искренен с Азимом Бердалиевым, то он почему-то звал его не по имени, а брал в уменьшительно-ласкательный оборот его фамилию, и на выходе получалось Бердалийчик.

— Да, я давно это заметил. Еще как мы попали в двухме-сячный караульный марафон. Наверное, он как-то винит нас в том, что пацаны погибли. Может, не прямо, а на подсознании.

И теперь сует в каждую дырку в отместку. Я с ним даже говорил на эту тему, но он включил мороз, мол: «О чем ты? Иди лучше водички попей». Но, судя по сегодняшнему приказу, как пить дать — закусил.

— Да-а-а… — задумчиво произнес Сергей, перемещая вверх-вниз в вечернем воздухе Чагчарана свой вещмешок полусогнутой рукой, пытаясь примерно прикинуть, сколько килограммов он весит. — Десять кило, наверное, сука, потянет, не меньше. Плюс два огнемета по одиннадцать кг. Да броник — еще пяток, да калаш — еще треха. Итого — не меньше сорока кил как с куста в горы придется переть, — все так же задумчиво продолжил Пожидаев.

И было