Я взглянул на нее.

Сложив ладони на груди и покусывая нижнюю губу, Натали озадаченно смотрела на мою руку. Особого ужаса в ее глазах я не увидел, и, что удивительно, она продолжала помалкивать, а это знак благоприятный.

– Ага, давайте постоим, понаблюдаем. Друзья покойничка, наверное, уже в пути, так что не торопитесь, детки, забавляйтесь, – проворчал Серебан. – Чего уж там, все равно нас всех казнят…

– Не ной! – вскрикнул Давид, вынуждая коротышку встрепенуться. – Лучше скажи, что с Никитой творится?! Что с ним дальше будет?!

– Слабоумие у него, разве не видно? И, как понимаешь, дальше только хуже.

Может быть, Давид и заставил бы коротышку забрать слова обратно, но ему внезапно стало не до этого. Тем более что ответ на свой вопрос он получил: то самое пугающее «дальше» ждать себя не заставило.

– Ё-мое, дружище, да ты мутируешь!

– Точно, скоро в какого-нибудь долговязого уродца превратится, вот потеха будет для лысоголовых великанов.

И снова Серебану все сошло с рук. Ему даже замечание никто не сделал, хотя он заработал увесистый подзатыльник. Пора уже списывать нашего предводителя за некомпетентность, а зелененького потом не только подзатыльником и пинком под зад добротным наградить, но и к Дашке на разъяснительную беседу отправить. Она ему такую трепку задаст, что он как шелковый станет.

«Все, сил моих больше нет терпеть твою тупость! Над чем бы ты еще сейчас поразмышлял, хозяин мой, гномами обиженный? Что, ручка уже не беспокоит?» – решил вдруг нарушить обет молчания внутренний голос. Но разве мог он ограничиться лишь парой нелицеприятных фраз в мой адрес после столь продолжительного безмолвия? И проявить по отношению ко мне, к «предателю», такое снисхождение? Ни в коем случае!

Его понесло так, что не остановить: «А то, какое будущее ждет тебя в этой дыре, похоже, тоже не волнует? Да тебя вообще ничего не волнует, кроме этой, как там ее?.. Натасенька, да? Кисонька? Секси-докторша? Тьфу, гадость какая! Когда же у тебя, наконец, ума прибавится и мужское начало проявится?! Бегают тут все вокруг него, понимаешь, нянчатся с ним, а он какие-то коники выкидывает. Это же каким балбесом надо быть, чтобы профукать руководящую должность из-за неуравновешенной старой клячи. От нее бы не убыло. Наташка твоя – девонька бывалая и к сему процессу закаленная. Одним долговязым больше, одним меньше – какая разница? Ты вон с ней порой такое вытворяешь, с ее подачи, естественно, что местным господам даже на ум никогда не приходило…»

Мой внутренний голос можно было заткнуть только одним-единственным способом: послать подальше, надолго и в самой грубой форме. Что, собственно, я и сделал. Но кое в чем паршивец оказался прав. Я и впрямь больше не беспокоился о руке. Откуда-то взялась уверенность, что Горынушка зла мне не желает. Что в планах у него прибавить своему новому владельцу силушки и здоровьишка по максимуму. Хотя я догадываюсь откуда. Не исключено, что он уже и мозгом моим и сознанием завладел, а теперь манипулирует мной как ему вздумается. Поэтому да, уверенность моя может быть следствием его змеиных происков, но разве у меня есть выбор? Очевидно же, что нет. Так чего тогда дергаться?

– Вот тебе и дальше… – Я медленно покрутил перед лицом Давида кистью «мутирующей» руки, при этом то растопыривая пальцы, то сжимая в кулак.

– Да уж, братишка, вижу. И от этого у меня мурашки по коже.

А дальше… Дальше стали вздуваться и мышцы. Плечо увеличилось в обхвате раза в два, не меньше, а предплечье чуть скромнее, но тоже около того. Зато кожу Горыня если и решил задействовать в своем «эксперименте», то очень незначительно. Она не успевала толком вырасти или растянуться за стремительно набухающим бицепсом, трицепсом, дельтовидной мышцей и мышцами предплечья. Казалось, еще немного – и кожа треснет четко по выпирающим венам, как по швам, но ничего подобного так и не случилось. Да и не могло случиться, ведь у Горынушки было просчитано все до мельчайших деталей.

«Верно, рептилушка? – мысленно спросил я. – Эх, показать бы тебя нашим ученым, генным инженерам к примеру. Знаешь, что тогда было бы? Да они тебя с ножками ворсистыми, хвостиком остроконечным и сверхвозможностями невиданными в лучший бы научный центр определили. Идолом бы своим сделали. Стали бы перед тобой на задних лапках бегать, поклоны отбивать и ножки ворсистые расцеловывать. Только бы ты им за это какой-нибудь дивный номер показал».

Что я несу?! Опять бред какой-то! Неужели умом тронулся окончательно и бесповоротно? А вдруг мой мозг мне больше не принадлежит? Как же мне теперь… И снова ты бредишь, Богданцев! Возьми себя в руки, в конце концов! Хватит раскисать! Сосредоточься! На более важных вещах сосредоточься…

Начиная с Натали, я пробежался глазами по всем присутствующим, остановившись на последнем. На Серебане. Все стояли молча, побаиваясь лишний раз пошевелиться, будто это как-то могло навредить мне, повлиять на процесс преобразований. На их лицах отображалось не только удивление, но и сочувствие, тревога за меня. Даже от Назара и бородатого такое исходило, но только не от Серебана. Нет. Этот маленький злобный человечек, сложив руки на груди и переминаясь с ноги на ногу, смотрел на меня как на недоразвитое низшее существо, с неким презрением, что ли, или осуждением.

Помотав головой и поцокав языком, он надменно произнес:

– Все, все, все, даже не смотри на меня. Помогать не стану. Да и нет в этом уже никакого смысла.

– А я и не прошу.

– Правильно, смирись со своей участью, как я смирился. И всем надо смириться.

– Какой же ты мямля! Что ты заладил: надо смириться, смириться. Нас убьют. Казнят. Мы все умрем…

– Да, все мы почти уже трупы! – перебил он. – Просто кому-то повезет, и он умрет сражаясь, быстро и без мучений, а кому-то очень не повезет: выжить в бою и попасть в загребущие лапы сами знаете кого. А эти твари поиздеваться любители, уж поверьте мне на слово.

– Верим, знаем. И что? Может, у тебя решение какое имеется?

– Имеется.

– Так чего сразу не сказал? Зачем жути попусту нагоняешь?

– Потому что вряд ли вам мое решение понравится. – Серебан жалобно посмотрел на Дашку, а она в ответ изобразила еще более жалостливую мину и несколько раз кивнула, словно говоря: «Я с тобой, я за тебя, мой великий муклорнианчик. Я верю, что ты спасешь нас. Так что не молчи, продолжай». И он продолжил, смягчив тон: – Как видишь, процесс сращивания завершен на всех уровнях, и теперь вы с горынизатором единое целое.

– Хм, не просто вижу. Я знаю.

Горыня о том поведал на своем, на «ментальном». И это были не пустые домыслы. Вместе с завершением трансформации пришло четкое осознание, что цветные картинки, возникающие в моей голове, не плод воображения. Их посылает Горыня. Он будто подключился к мозгу, как к компьютеру, с помощью какой-то биологической или телепатической сети и теперь загружал в него все, что ему заблагорассудится. Поэтому нужно было еще разобраться, кто тут кому подвластен: он мне или все-таки я ему?