не стоил того, чтобы возвращать этот «режим» Заура.

– Рассказывай.

– Гасан пару дней назад покончил с собой.

Лицо Заура не выдало никаких реакций.

– Вы знали? – спросил я.

В ответ он отрицательно покачал головой, затем опять откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок, что-то обдумывая.

– Похороны завтра утром, там, в селе.

– Едешь? – спросил он.

– Нет. Наверное, нет. Не хочу возвращаться, – ответил я, но мы оба поняли, что я имел в виду не возвращение в само село. – А вы?

Мы смотрели друг на друга как два человека, боявшиеся признаться друг другу в чем-то, но понимавшие, что признания и не нужно. Все и так было ясно. Мы оба боялись чего-то. Боялись, что оно вернется.

– Нет. Дел по горло, – сказал он и схватил, как мне показалось, первую попавшуюся на глаза бумажку. Сделал задумчивое лицо и начал искать подходящее для бумажки место. Похоже, наш разговор был исчерпан.

– Ну, ладно, я пойду, наверное.

– Да, молодец, что зашел.

Мы оба встали почти одновременно. Он протянул мне руку, улыбнулся и сказал:

– Будут проблемы с законом, мне не звони. У меня проблем еще больше.

– Ага, – усмехнулся я.

Если я не записывал свои обязательства в оповещения, то забывал о них. К сожалению, и записывать обязательства в телефон я тоже забывал. Поэтому Асия удивилась, когда в 17:45 я остановил машину на том самом повороте в сторону мечети. Она как раз забрала Булата из садика. Он бегал вокруг нее, пританцовывая.

Я вышел из машины, и следующие минут десять мы шли, будто не существуя друг для друга, но поочередно отвечая Булату на его бесконечные вопросы. Это была наша негласная договоренность. Решение, возникшее само собой. Эволюция способов избежать конфликта. Мы никогда это друг с другом не обсуждали, но для нас обоих было очевидно, что, когда мы в ссоре, лучше отвечать на вопросы Булата по очереди.

У входа в мечеть Асия проверила свой платок – спрятаны ли волосы, мы вошли, сразу поднялись на второй этаж и оказались в отгороженном занавесками уголке. Обычно в этом месте, защищенные от посторонних взоров, совершали молитву женщины. Имам нас уже ждал. Булат же вошел в главный зал, где его встретил молодой парнишка в тюбетейке, вероятно, помощник имама. Они сразу о чем-то заговорили. Похоже, этот парень знал, как отвлечь ребенка. Тоже не самая приятная работа, учитывая контекст.

– Салам алейкум, – сказал я.

– Ваалейкум ассалам, – ответил имам.

– Я звонил насчет развода. Меня зовут Арсен, это моя жена Асия.

– Да, – опустив взгляд, ответил он и затем спросил: – Ты хочешь дать развод?

До того, как он задал вопрос, я был уверен, что отвечу «да». Я не был уверен, что хочу дать развод, но был убежден: если такой вопрос возникнет, я сделаю то, что должен, – отвечу утвердительно. Однако теперь я слегка завис. Бросил мимолетный взгляд на Асию, она так же посмотрела на меня, и затем мы оба посмотрели на имама.

– Да, – сказал я, и, кажется, в этот момент и я, и она поняли, что все серьезно. Сотни угроз друг другу развестись остались позади. Мы наконец перешли от слов к делу. – Я не очень религиозный человек. Не знаю, как это сделать правильно. Что конкретно надо говорить и так далее…

Мы услышали смех Булата, и от этого стало еще больнее. Наш сын был последней нитью, скреплявшей этот брак. Всякий раз, приближаясь в наших конфликтах к красной линии, мы вспоминали о нем и возвращались к статус-кво. И в этот день он продолжал играть, не зная, что сегодня будет ночевать без отца. Хотя они ложились спать без меня сотни раз… но этот раз был каким-то другим. По крайней мере, для меня.

– Хорошо, вы точно все обдумали? – Имам посмотрел испытующе на нас обоих.

– Да, – ответили мы почти одновременно.

– Все, что нужно от мужа, – это сказать три раза: «Я с тобой развожусь».

– Понятно.

– И еще. Аллах дает вам возможность снова быть вместе. После этих слов ты сможешь вернуть ее обратно при обоюдном желании. И затем еще раз. Асия, сестра, – обратился он к ней. – Если после вашего развода пройдут… три твоих…

– Я поняла, – перебила она.

– Да. Вы в разводе с того момента, как он скажет тебе эти слова три раза прямо сейчас. После того как три раза пройдут твои женские дни, ты, не дожидаясь возвращения мужа, можешь выйти за другого. Аллах мудр в своих решениях. Он дает вам шанс вернуться друг к другу несколько раз, ведь всякая вещь может быть сказана в гневе, необдуманно. А может быть, время, что вы проведете по отдельности, поможет вам лучше все увидеть, взвесить и, возможно, что-то исправить в себе. Скажу вам прямо: большинство пар жалеют о разводе. Надеюсь, пожалеете и вы и вернетесь друг к другу. Для этого у вас есть около трех месяцев. Подумайте хорошенько. Если вдруг у вас появится желание воссоединиться, вы можете сказать это друг другу прямо, но перед этим попытайтесь понять, в чем была ваша ошибка в прошлый раз. Что можно в себе исправить, чтобы этого не повторить.

– Насчет сына… – промямлил я, но был перебит:

– Ребенку желательно остаться с мамой, если в этом нет угрозы для его веры.

Вероятно, имам имел в виду, что лучше выбрать ту сторону, в которой ребенок будет воспитываться по канонам ислама, и это, очевидно, история не про меня. А вот угроза для веры – это как раз мой случай.

– Как вы договорились?

– С мамой, – ответил я, избавляя Асию от необходимости отвечать.

– Хорошо. Сестра, ты не имеешь права запрещать ребенку видеться с отцом столько, сколько им нужно, не ущемляя твои права на ребенка. Конечно, можно запретить встречи через суд, но помните, – он указал пальцем вверх, – единственный суд, который имеет значение, – это суд Аллаха над нами. Не ущемляйте друг друга в правах. Помните о том, что у вас есть ребенок и вы оба нужны ему одинаково, – завершил он свою речь, затем пожал мне руку и покинул