Она мило улыбнулась, и юный чародей сдался, опустив голову.

– Хорошо, – сказал Мартин. – Как скажете.

Пока Фламм готовил Грома и Сантию к отъезду, Лили разговаривала с Ароном. Чародей тогда решил, что они обсуждают, каким образом старик потом их нагонит, по какому маршруту они поедут и так далее, потому не обратил на этот разговор особого внимания.

Несмотря на то, что Мартин согласился, его не покидало странное чувство, будто старый волшебник чего-то недоговаривал. Будто они что-то упустили из вида. Фламм очень хотел помочь этим людям, но прямо сейчас готовился уехать из этой деревни, оставив Арона одного. Ему всё это совершенно не нравилось.

– Вотан, а что ты думаешь по поводу этого всего? – спросил чародей, затягивая ремни на сёдлах.

– Я думаю, что нам лучше поскорее покинуть эту деревню, – серьёзно ответил бог гномов и что-то в его голосе не позволило Мартину начать расспросы. Юный чародей просто кивнул в темноту и вывел лошадей во двор.

Лили шла в его сторону, одна. Фламм посмотрел в сторону амбара и приметил старика в серой мантии. Арон помахал чародею рукой и крикнул:

– До встречи, Мартин!

Затем развернулся и потопал дальше, больше не оборачиваясь. Девушка подошла вплотную, взяла под уздцы гнедую кобылку, посмотрела вслед волшебнику.

– Поехали, он нас нагонит, когда их вылечит, – как-то грустно сказала она.

– А если не вылечит? – тупо спросил чародей.

– Тогда догонит нас позже, – пожала плечами Лили. – В любом случае нам опасно здесь оставаться. Поехали.

Девушка запрыгнула в седло и медленно повела Сантию в сторону серого тракта. Мартин ещё несколько секунд поглазел на закрытый амбар и, наконец, решил последовать за Лили.

***

Черноволосая девушка готовила ужин из того, что у них ещё имелось при себе. Скудные запасы. Если завтра им не попадётся приличная деревня или город – придётся начинать охотиться. От этой мысли Лили тяжело вздохнула, закатив глаза. В этих местах одни зайцы, ежи, да суслики. Сплошные суповые наборы.

Она перевела взгляд на полянку, где занимался Мартин. Он был моложе неё, но ей нравился. Как попутчик, естественно. Лили поймала себя на том, что глупо лыбится, рассматривая парня, и резко одёрнула себя, снова углубившись в готовку.

Подул сильный холодный ветер, чуть не сдувший костёр вместе с их ужином. Лили уже было вскочила, чтобы дать нагоняй Фламму, но так и осталась стоять с раскрытым ртом. Всю поляну покрывала ледяная корка, из рта чародея выходили клубы пара. Стало заметно холоднее.

– У меня получилось, – улыбался чародей и девушка улыбнулась в ответ.

Ледяная песнь – это одно из сложнейших заклинаний магии зимы. Она решила научить Мартина именно ему, думая, что у того ничего не выйдет и он бросит эту затею, но теперь… Конечно, заклинание вышло не в полную силу, но это уже что-то. А остальное – дело опыта.

– Чтож, придётся теперь учить его, как полагается, – шёпотом, сама себе, пробормотала Лили. Больше ведь некому.

На глаза опустилась влажная пелена. Девушка отвела взгляд в сторону, вспомнив слова старика Арона, сказанные им на прощанье, пока Мартин возился с лошадьми:

– Уведи его, как можно дальше. И… не ждите меня.

Лили глубоко вдохнула, шмыгнула носом и присела у костра. Нужно было доготовить ужин.

Глава 30: Таль III

Таль сидел в каком-то задрипанном кабаке, пытаясь успокоить себя алкоголем. Пальцы нервно стучали по кромке грубого деревянного стола, выбивая какой-то безумный ритм.

– Ещё эля, господин? – спросила, подошедшая к нему прислуга.

Бывший маг воды кивнул, швырнув на стол серебряную монету. Через минуту перед ним возвышалась ещё одна кружка терпкого тёмного эля. Хранитель сделал два больших глотка и протяжно выдохнул, утирая рот рукавом белой мантии.

Он снова опоздал. Собственно, это и стало причиной его пьянки. Камень души выкрали почти два месяца тому назад. Таль попытался поймать след, даже дошёл до пустыни Харад, но там всё и оборвалось. Маг ходил кругами, по одним и тем же деревушкам, так и не найдя следов камня души и его нового хранителя. Две недели потратил на эту пустыню и ничего. Полный ноль. Провал. Пришлось вернуться обратно в Белор. Прийти в чувство. Расслабиться. Обычно Таль никогда не злился, всегда держал себя в руках, но в этот раз он был близок к срыву и это ему не нравилось. Тогда-то он и решил напиться. Никогда не напивался. Вдруг поможет?

Маг сделал ещё два глотка, после чего аккуратно поставил кружку на стол. Руки тряслись. Плохой знак. Он вдохнул, выдохнул, посмотрел в потолок, увешанный паутиной, словно гирляндами.

От этих записей никакого толку. Три промаха подряд. Твердыни вскрывают одну за другой, словно надтреснутые орехи. И что ему теперь делать? Так и прыгать, надеясь на удачу?

Таль, покачиваясь, поднялся из-за стола, направившись к выходу. Все сидящие в трактире проводили его взглядом, но никто не решился преследовать. Он знал, что там были и убийцы, и воры, но со светлыми эльфами никто связываться не хотел. Поймают – казнят. И не откупишься. А заметит сам светлый эльф – будешь умолять о казни. Такие дела.

Солнце уже зашло за городскую стену, но главный дворец Веотрана ещё вовсю освещался, горя желтоватым светом небесного светила. Дул лёгкий тёплый ветерок. Сухой пыльный вонючий городской воздух раздражал. Хотелось скрыться в прохладе, но где?

Таль бросил взгляд на вывеску трактира, где большими размашистыми красными буквами значилось: «Три бочонка» и, хмыкнув, пошёл на восток, по главной улице.

Грязные оборванные нищие молят о подачках; полуголые чумазые дети носятся взад-вперёд по улицам, галдя о чём-то своём; женщины предлагают свои услуги; неприметные люди срезают кошели с замечтавшихся прохожих. Веотран в этом ничем не отличался от любого другого более-менее крупного города. Жизнь в нём кипела, следуя своему течению, своим законам и условиям. Каждый крутился как умел, чтобы выжить. За это Таль их не винил. Он и сам был таким, когда-то давно. И именно такая жизнь и сделала его таким, какой он есть. Это не хорошо и не плохо. Просто так случилось и это необходимо принять. Просто принять.

Улица постепенно сузилась, потемнела. Дома теперь выглядели более ветхими и старыми. Факелы практически не попадались, как и дети, нищие и пьяницы. Неприметных людей, стоящих по углам и выглядывающих из переулков, стало больше, как и блудниц. Один раз к нему даже подошла женщина за тридцать, хотела предложить ему свою дочь, светлую угловатую девчушку лет десяти. И всего за один