сделать с роботом-шаром? Хватило бы просто немного сбить спесь с этого косолапого, да подправить ему кое-что в мозгах, чтобы стал погостеприимнее.

— Засиделся я тут, — это должно было стать едва слышным бормотанием, но громом прокатилось над вершинами городов-гор, дремавших на перине облаков. — Надо мне дальше идти.

Однако как это сделать? Над головой расстилалась лишь бескрайняя голубизна! Впрочем, робот-шар не особенно беспокоился об этом. Кугель быстро проглядел схему электронных линий: обычный человек не разобрался бы в ней и за тысячу лет, но с возможностями нового тела робот-шар читал ее, как раскрытую книгу. Какие-то из светящихся дорожек укоротил, другие соединил иначе, третьи запутал в лабиринт. Так, отлично: Вогунг, придя в себя, станет куда как скромнее — рядовой программой, обслуживающей население. Его деспотические замашки останутся в прошлом. Значит, настало время собираться в путь. Все же не хорошо захватывать чужое тело — как это неприятно, путешественник по себе убедился.

В некоем месте посреди города небольшой металлический шар всплыл прямо посреди одного из мостков, соединявших здания. Выглядело это так, словно бетон вовсе не был камнем, а лишь вязкой жидкостью, из которой можно выбраться, отряхнув серые капли. Закрутившись волчком, кругляш покатился по бесконечной сети дорог все дальше и дальше, пока не очутился на гигантской ладони, сплетенной, будто лапоть, из множества сооружений. Шар замер, вглядываясь в облачную даль, а медведь-исполин начал отводить длань назад, точно бейсболист, готовящийся к подаче. Вот длань ушла за спину и вниз, так что ладонь окунулась в вихри туч. Пальцы крепко, но осторожно сжали шар. И тут конечность резко распрямилась, а металлическая сфера пулей устремилась в холодную голубизну.

В тот же момент сознание Вогунга восстановило контроль над исполинским телом, но память о случившемся исчезла. Медведь-колосс лишь удивленно осматривался, ощупывая грудь, бока, трогая себя за уши. Так бывает, когда, незаметно для себя задремав, человек просыпается в совершенно другом месте. Он понимает: что-то не в порядке, но мозг, еще не полностью отлепив с себя паутину сна, не в силах разобраться в деталях. То ли шутники и правда куда-то перенесли его тело, то ли место ночлега развалилось, то ли все это лишь мерещится.

А Кугель, стремительной кометой уносившийся ввысь, задорно прокричал медведю:

— Ха-ха, вот так-то! Я ушел и от деда с бабкой, и от зайца, и от волка, да и тебе меня не остановить. Потому что я — мастер всех боевых искусств. Вершина мира ждет меня!

Он оглянулся с умопомрачительной высоты и тут облачный покров в одном месте разорвался, обнажая покрытые зелеными дебрями руины. Среди них брел антропоморфный монстр — что-то вроде крупной гориллы, одетой в блестящую броню. За ней, прячась в тенях проржавевших машин и раскидистых деревьев, крался парень. Разглядеть подробностей не удалось, ведь спустя несколько секунд ветер заштопал прореху в одеяле туч.

— Удачи тебе, приятель! — прокричал робот-шар, и тут ему навстречу устремилось что-то большое и серое.

Инцидент 14. 25 июня 2087 года. Среди дебрей и руин

Языки пламени лизали ногу животного, насаженную на самодельный вертел. Кому она принадлежала? На первый взгляд — лисице или волку, однако смущал ряд деталей. На бедре виднелись обугленные пеньки волос, но на голени они постепенно исчезали, сменяясь чешуей. Стопа и вовсе была сплошь устлана толстой черепицей из роговых чешуек. Но то бы ладно, куда больше напрягали пальцы — длинные, с мощными когтями. Такая лапа могла принадлежать орлу, но кто ее приделал к лисьей конечности? Кстати, а что это за шишки, кое-где выступавшие на коже? А, они были зачатками щупалец в палец толщиной, которые, с шипением роняя капли жира, свисали над раскаленными углями. Наметившись мелкими бугорками выше колена, на всю длину они отрастали только на икрах.

«Ну и дрянь, — брезгливо разглядывая эти гладкие, будто из пластика сделанные отростки, размышлял Лайонхарт. — Еще запашок этот… как от горелой резины. Ох, не травонуться бы!»

Однако тело капризы разума не волновали, и Дик через каждые пять секунд сглатывал обильную слюну. В какой-то момент желудок пронзила острая боль, будто его сам насадили на вертел, и послышалось протяжное урчание. Это стало решающим аргументом. Ричард сдернул жаркое с костра и поднес к губам, но тут же отшатнулся. Черт, горячо! Тогда, оглядевшись, он воткнул прут с жареной ногой в землю, а потом торопливо повернулся обратно к огню.

Честно говоря, он бы залез прямо в костер, если бы не боялся сгореть. Бодрая пляска рыжих языков пламени успокаивала, казалось, что среди них можно укрыться от этого мира. Проклятье, как все вокруг давило на нервы… Ночная темнота обступала со всех сторон, грозила, словно трясина, утопить, поглотить. Невнятно шелестела листва, скрипели деревья, поминутно раздавались выкрики каких-то тварей. Сегодня обломки Луны не взошли, но в небе сияли несколько крупных звезд: две белые высоко над лесом, и одна багровая над горизонтом. Юпитер и Сатурн, а еще Марс, какими их обычно видно в хороший телескоп. Третий был размером с мелкую монету м светил особенно ярко. Его лучи четко очерчивали контуры ветвей, сбрызнули кровью чешуйки и трещины на стволах. Воображение сплетало из хоровода угольно-черных теней зловещие силуэты. Они подступали, щелкали острыми клыками, протягивали к бывшему аспиранту когтистые лапы.

Вероятно, тревога не была беспочвенной. Вон те огоньки, которые мелькали на фоне темного пятна в стороне — не иначе как глаза монстра? Тираннозавра быть может? Ох, они устремились к костру! Ричард пугливо втянул голову в плечи, его пальцы изо всех сил, до побелевших костяшек сжали суковатую дубину.

Черт, зачем он ушел из поселка, не прихватив автомат? Ну да, тот остался в хижине Барри, и той ночью, когда сбежал Макс, идти к старосте было рискованно. Однако если подумать, чтобы с Диком сталось? Ну, наорали бы на него, разбили нос. Это все равно лучше, чем быть сожранным в чащобе!

Огоньки приближались, лавируя среди ближайших деревьев, и чудилось, будто колючие ветки на самом деле — стебельки, а те красные точки — глаза. Такие, как у раков или улиток. Лайонхарта затрясло, его спина взмокла от холодного пота. Прошла секунда, другая, целая минута… Над головой раздалось легкое фырчание, и огоньки канули в темноту леса. Дик успел разглядеть продолговатое брюшко, три пары членистых ножек и пару слюдяных крыльев по сторонам изящного тельца. Мухи или стрекозы, пусть каждая и с предплечье длиной. Красным фосфоресцировали пятна на их спинках.

«Тьфу ты, черт! — выругался про себя Ричард, с досадой отшвырнув дубину. — Так