из потоков нагретого воздуха, которые вырывались через решетки танковых радиаторов, сложилась исполинская фигура медведя, а мерцавшие на окрестных зданиях огни стали его глазами. Хозяин лесов стоял, скрестив могучие лапы на груди, его глаза сверкали, как вынутые из адского горна угольки, а с клыков-сабель капала вязкая слюна. Зверь решал, что ему делать с дерзкой букашкой, вторгшейся в его владения: сразу прихлопнуть, медленно изжарить или, может, сыскать некое иное применение? И что самое досадное, на конечное решение повлиять никак было нельзя! Страх, как мифический титан, огромной ладонью вмял Кугеля в бетонный настил моста, высосал все силы до последней капли, парализовал волю, заморозил мысли.

— Хм-м, по правилам от тебя следовало бы избавиться, — вслух размышлял страж. — Больно много ты натворил, в одной оранжерее теперь порядок наводить сдуреешь. В четко организованной структуре нельзя допускать ни малейших вольностей. Иначе все посыплется! Однако, — призрачный медведь в задумчивости разгладил шерсть на подбородке, — было бы немалой потерей тебя уничтожить. Ага, знаю, сейчас мы тебя перепрограммируем. Надо проанализировать твою структуру, а там видно будет!

«Что?! Перепрограммировать? — робот-шар почувствовал себя так, словно его, облив водой, выкинули на мороз, где он и обратился ледяным комом. — Ну, уж нет, может, я сейчас и лишился сил, но в мозгах своих шарить не позволю!»

Прикрыв резиновые веки, он увидел светящуюся паутину — визуальное представление Сверхсети. Выпустив облачко зеленоватого тумана, Кугель принялся ткать из него покрывала, которые укрыли его куполом — одно, другое, третье. Он успел таким образом выстроить четыре линии защиты, как где-то вверху появилась составленная из облака цифр медвежья морда. Разинув пасть, хищник сразу же попытался проглотить ничтожный шарик, но внешнее покрывало выпустило тысячи игл, и они ужалили агрессора в нос, язык, застряли между клыками. Издав полный боли рев, мохнатая башка отпрянула, яростно тряся вытянутой мордой.

— Ну, хорошо, не получилось так, зайдем с другой стороны, — пробормотал себе под нос медведь.

Из завихрений информационных потоков сформировалась когтистая лапа. В ответ робот-шар пустил по своим шипам электрические разряды: они создавали сильные помехи. Растопыренная лапа быстро задвигалась туда-сюда, напоминая пропеллер, и налетевший от нее ветер сдул эти разряды. Тут появилась и вторая лапа, которая прямо на глазах оделась во что-то вроде толстой перчатки. Однако атаковать она не стала, напротив, сложилась горстью, точно хотела погладить ощетинившегося Кугеля. Удивительно, но с поверхности ладони сорвался огненный вихрь, и струи пламени закрутились вокруг отростков на корпусе робота-шара. Шипы начали плавиться, растекаясь маслянистыми ручейками, и внешний слой защиты начал коробиться, в нем появились дыры. Кугель хотел было заткнуть эти прорехи, но лапа не дала: острые когти впились в барьер, сорвав его напрочь.

Осталось три слоя. Теперь уже обе лапы взяли по острому ножу. Одна принялась в разных направлениях резать следующий барьер. Робот-шар торопливо закрывал прорехи, но была еще вторая лапа. Та старалась просунуть клинок в любую щель, какая еще не закрылась. Сложно сказать, насколько долго продолжалось соревнование ножа и попыток заклеить раны, но ломать — не строить, и, в конце концов, преграда была разрушена.

Что предпримут лапы теперь? Атакуют два оставшиеся слоя? Но нет, лапы куда-то делись. Однако не успел Кугель вздохнуть с облегчением, как не понятно откуда посыпались огромные валуны. Сперва барьер легко переносил их удары, но потом начал гнуться, трещать, и вот разлетелся на куски.

— Ох, намаялся я с тобой, — устало вздохнул Вогунг. — Что у тебя за мозги такие? Кто их делал? Ну, ничего, они нам хорошо послужат!

В голосе звучала и издевка, и… нежность? Примерно так воркует насильник, который, скрутив жертву в бараний рог, хвалит ее обнаженные прелести, фантазирует, как хорошо они проведут время вместе. Вот ведь гад!

Чувствуя, что его сейчас разорвет от злости, робот-шар влил все свои силы в последнюю линию защиты. И хотя она выглядела просто как покрывало, на самом деле то был многоуровневый лабиринт, в котором засел целый выводок минотавров. Тупики, ловушки, зацикленные процессы: разобраться во всем этом было бы ох как непросто. Кугель вложил в код этого барьера все идеи, какие подсмотрел на компьютере Хильфе — создательницы его ПО, а кое-что придумал сам, пока скучал на привалах.

Однако… что это? Вместо того, чтобы искать уязвимости, пытаться запустить в эти щели свои когти — вирусы, медведь просто изо всех навалился на преграду обоими лапами. То есть, пытался переписать код так, чтобы вместо запутанных ходов образовалась прямая дорога к программному ядру ИИ жертвы! Это было все равно, как вместо подбора ключей к замку высверлить его или вышибить дверь. Робот-шар с ужасом понял, что врагу удавался его план: медленно, но верно барьер рушился.

— Неужели это конец?! — в панике Кугель прокручивал в уме все варианты действий и не находил выхода. — Господи, да помогите хоть кто-нибудь!

Из щелей обшивки выбился легкий дымок, строгие линии окрестных зданий потеряли резкость, пошли волнами, свились узлами. Что бы это значило: то ли мозг от натуги перегрелся, то ли ОС на грани взлома засбоила? Кто ж его поймет, но скорее второе, учитывая, что начались уже явные галлюцинации. Так, из танца размытых линий сложился перевернутый треугольник, на верхней, тупой стороне которого торчали «ушки», а ниже расположилась пара желтых овалов. Все вместе напоминало узкую мордочку, еще и щеточка вибрисс возле ее оконечности появилась. «Глаза», хитро прищурившись, внимательно изучали робота-шара, а тот погибал: барьер сплошь иссекли трещины, еще с полминуты — и тот рухнет!

— Жить хочешь, да? — проговорил треугольник, ощерив острые клычки. — Знаешь, еще не все потеряно!

Кугель уже плохо соображал, его сознание таяло, как мороженое на жаре, эмоции поугасли, но все равно ему стало жутковато. И не поймешь, эта рожа хотела его утешить или, наоборот, наслаждалась мучениями обреченного? А может, замыслила некую кляузу, которая окажется еще хуже попытки медведя раздавить его? Похоже, от этой твари лучше было держаться подальше. Чего только стоил этот пристальный, гипнотизирующий взгляд: ну точно как у питона, который неотрывно глядит на кролика!

Впрочем, иногда даже слабейшее из существ, будучи загнанным в угол, способно на невероятное. Потому, если хоть немного поддержать этого кролика… Слова и взгляд неведомой твари стали тем маленьким толчком, которого не хватало, чтобы сдвинуть тяжелый, весь покрытый ржавчиной засов. Тот и так едва держался, а теперь некая дверь в душе отворилась, выпуская мощный поток чувств, готовых смести все на своем пути. Жажда жизни, страх, надежда — эти эмоции, смешавшись воедино, смыли последние остатки сомнений.

— Да, хочу! Кто бы ты ни