Чудо, что два магистра с медицинским образованием могут сделать с куском изломанного мяса. Нос снова дышит и смотрит прямо, а не свернут куда-то в сторону. Да и дышать без боли – настоящее чудо!

Едва Зар поднялся на ноги, чтобы медленными шажками передвигаться из комнаты в комнату, как в доме появились посторонние. Магистрат. Но не те клоуны, что заседают на общих собраниях и сотрясают воздух. Бледнея, Руд признался, что это ребята из особого отдела. Что-то среднее между внутренней разведкой и отделом расследований преступлений, связанных со злоупотреблением Таланта.

Допросы длились несколько дней. Друзей развели по комнатам, не давая возможности договориться. Магистрат пообещал подключить все имеющиеся ресурсы к поиску Тиш, но верилось в это с трудом. Волчонок не единственная похищенная девочка, люди, что сожгли мистера Кайта с семьей, все еще на свободе, двух магистров похитили и держали в плену, и никто, кроме друзей, не попытался их спасти, напротив, отрицая саму возможность похищения. Потому рассказывать о готовящемся проникновении со взломом Зар не стал.

До самого бала Зар почти не виделся с Ниобой. Они с Лисой пытались поймать Далтон, уже больше ради интереса – как долго она намерена их избегать. К тому же работа никуда не делась, и Ниоба окунулась в преподавание и подготовку бала.

Руд шествовал рядом, бледный и взволнованный. Он принес огромный букет, заставив друга смутиться собственной непредусмотрительности. Айналис, вышедшая навстречу с писком, означавшим крайнюю степень восхищения и волнения, приняла букет и мило покраснела, когда Руд поцеловал ей руку. Букет нужно срочно поставить в воду, и они вдвоем поспешили наверх.

Спускавшаяся в этот момент Ниоба посторонилась, прижавшись к перилам, чтобы дать им пройти. Бросив взгляд на девушку, Зар почувствовал, как заливается краской. Ниоба остановилась, смущенная, не зная, куда деть глаза. Подойдя ближе, он подал руку, помогая спуститься.

На шее девушки висел серебряный кулон с треугольником. Пышный пучок волос поддерживали тонкие ветки с крапинками изумрудов, создавая подобие короны. Темно-зеленое платье, отделанное черным кружевом, открывало тонкую шею и нежные плечи.

Ощутив явный дисбаланс их пары, он пожалел, что не принял помощь Айналис, которая горела желанием нарядить друзей в исторические костюмы. Слишком просто и даже по-мещански он выглядел рядом с царственной Ниобой.

– Пожалуй, не будем их ждать, – не зная, можно ли держать ее руку или следует отпустить, произнес он.

– Как быстро у них все развивается, – словно пытаясь отогнать смущение, откликнулась Ниоба, перехватывая его за локоть.

– Руд ждал удобного момента года четыре, если не больше, – усмехнулся Зар.

– Правда?

– Да, он влюблен в нее со студенческой скамьи. Ник с ума сойдет от ревности, когда увидит их вместе.

Бросив удивленный взгляд в сторону лестницы, Ниоба улыбнулась. Они прошлись по холлу, ловя на себе взгляды окружающих. Зару стало некомфортно, и он поспешил к кебу. Извозчик нетерпеливо подергивал ногой в ожидании. В такие вечера подобные ему люди делали неплохую кассу, и каждая минута простоя лишала его денег.

На подъезде к Академической площади не развернуться, поэтому, выйдя заранее, друзья прогулялись по запруженным народом улицам. Ниоба вновь привлекла всеобщее внимание. Мужчины, к недовольству своих спутниц, сворачивали головы, провожая девушку взглядом. Зар не знал, как к этому относиться, старался подавить неуместную ревность.

– Помнишь, ты обещал сфотографироваться? – спросила Ниоба, утягивая его в сторону садов. – На балу будет площадка фотографа. Пойдем, пока у него карточки не кончились.

Следуя плану, им нужно держаться толпы, как можно чаще мелькать среди знакомых. В полночь Далтон поднимется на сцену, чтобы произнести торжественную речь, и незадолго до этого можно будет покинуть этот балаган.

Улыбаясь знакомым и приветствуя однокурсников, они прогуливались по парку, неторопливо приближаясь к замку. Ниоба продолжала держать его руку, даже когда коллеги окружили их и засыпали вопросами. Для преподавателей из Академии девушка ездила на Восток к родственникам. Магистры спешили выразить восхищение Мандагаром и узнать последние новости. Зар о том, где пропадал, не распространялся, скупо обронив, что болел. Коллеги, недавно узнавшие, что он уволился из конторы в Кваче, выражали надежду увидеть его в скором времени в их отделе.

– Ты уволился? – удивилась Ниоба, едва они выбрались из толпы.

– Да, отправил им письмо, как только Лиса поставила меня на ноги.

– Чем планируешь заниматься теперь? – как бы между прочим поинтересовалась она.

– Чем угодно, кроме бессмысленного перекладывания бумаг. Потанцуем?

Они подоспели к окончанию танца и успели переброситься несколькими вежливыми фразами со знакомыми, прежде чем началась новая композиция.

– Ниоба, – позвал он, едва началась музыка, а девушка отвернулась, думая о своем.

– М?

Зеленые глаза искрились тихой, невысказанной грустью.

– Мы все еще обижены друг на друга?

Черные брови удивленно взметнулись, но, тут же смутившись, она отвела взгляд, пробормотав:

– Вроде нет.

– Тогда отчего ты холоднее Карестовой пустоши?

Фыркнув, она на несколько секунд уткнулась в его плечо, переживая вспышку смеха.

– Как театрально, – покачала головой девушка.

Лед в глазах стал сменяться веселостью.

– Отчего вы, барышня, невеселы? Что гнетет вашу душу? – продолжал паясничать Зар, припоминая старую любовную пьеску, что они ставили в студенческом театре. – Если бы ваша грусть была драконом, я бы, не медля ни секунды, сразился с ней!

Пытаясь сдержать смех, Ниоба вновь уткнулась в его плечо. Плечи дрожали, и со стороны могло показаться, что девушка рыдает.

– Ты две недели избегал меня, едва Лиса разрешила покинуть дом! – успокоившись, заявила она, несильно ущипнув плечо.

– Обидно, не правда ли? – сощурился он, видя озорной огонек в глазах подруги. – И это всего две недели, ты игнорировала меня два года.

Ниоба резко побледнела, позабыв о танце, переставляя ноги, словно кукла с негнущимися конечностями.

– Но я не игнорировал тебя, – наклонившись к ее уху, прошептал Зар. – Мы с лэртами обшаривали Золотой район, пытались найти путь к особняку через катакомбы.

– И не позвали меня с собой! – еще не вполне отойдя от предыдущего выпада, проворчала девушка.

– Ты окунулась в дела Академии, готовила бал, писала лекции, преподавала. Не хотел лишать тебя тех жалких четырех часов сна, что оставляет работа.

– Не четырех.

– Четырех с половиной.